Игорь губерман библиография. Игорь Миронович Губерман: биография, карьера и личная жизнь

Игорь Миронович Губерман, русско-израильский поэт, прославился благодаря своим афористичными и сатирическим четверостишиям, прозванных «гариками», хотя строк может быть также 2 и 6. В них он точно и метко подмечает все реалии жизни, со всеми её взлётами и падениями, радостями и горестями. Иногда он высказывается немного резко, но лишь потому, что это такая же неотъемлемая часть нашей жизни.

Каждый «гарик» молниеносно расходится по сети и радует тысячи поклонников таланта Игоря Губермана. Остаётся только удивляться, как можно вместить такое ёмкое и хлёсткое наблюдение в коротенький стишок. «Гарики» Губермана – ещё один повод улыбнуться даже в те моменты, когда кажется, что поводов для улыбок нет:

Я душевно вполне здоров!
Но шалею, ловя удачу…
Из наломанных мною дров,
Я легко бы построил дачу!

Люблю людей и, по наивности,
Открыто с ними говорю,
И жду распахнутой взаимности,
А после горестно курю.

Бывает - проснешься, как птица,
крылатой пружиной на взводе,
и хочется жить и трудиться;
но к завтраку это проходит.

Вся наша склонность к оптимизму –
от неспособности представить,
какого рода завтра клизму
судьба решила нам поставить.

Давно уже две жизни я живу,
одной – внутри себя, другой – наружно;
какую я реальной назову?
Не знаю, мне порой в обеих чуждо.

Всего слабей усваивают люди,
взаимным обучаясь отношениям,
что слишком залезать в чужие судьбы
возможно лишь по личным приглашениям.

Мне моя брезгливость дорога,
мной руководящая давно:
даже чтобы плюнуть во врага,
я не набираю в рот говно.

Любил я книги, выпивку и женщин.
И большего у бога не просил.
Теперь азарт мой возрастом уменьшен.
Теперь уже на книги нету сил.

Поездил я по разным странам,
печаль моя, как мир, стара:
какой подлец везде над краном
повесил зеркало с утра?

Весьма порой мешает мне заснуть
Волнующая, как ни поверни,
Открывшаяся мне внезапно суть
Какой-нибудь немыслимой херни.

За то люблю я разгильдяев,
блаженных духом, как тюлень,
что нет меж ними негодяев
и делать пакости им лень.

Слой человека в нас чуть-чуть
наслоен зыбко и тревожно,
легко в скотину нас вернуть,
поднять обратно очень сложно.

Живя в загадочной отчизне
из ночи в день десятки лет,
мы пьем за русский образ жизни,
где образ есть, а жизни нет.

Учусь терпеть, учусь терять
и при любой житейской стуже
учусь, присвистнув, повторять:
плевать, не сделалось бы хуже.

Я женских слов люблю родник
И женских мыслей хороводы,
Поскольку мы умны от книг,
А бабы – прямо от природы.

Когда нас учит жизни кто-то,
я весь немею;
житейский опыт идиота
я сам имею.

Душа порой бывает так задета,
что можно только выть или орать;
я плюнул бы в ранимого эстета,
но зеркало придется вытирать.

Крайне просто природа сама
разбирается в нашей типичности:
чем у личности больше ума,
тем печальней судьба этой личности.

Во мне то булькает кипение,
то прямо в порох брызжет искра;
пошли мне, Господи, терпение,
но только очень, очень быстро.

Бывают лампы в сотни ватт,
но свет их резок и увечен,
а кто слегка мудаковат,
порой на редкость человечен.

Я никак не пойму, отчего
так я к женщинам пагубно слаб;
может быть, из ребра моего
было сделано несколько баб?

Ум полон гибкости и хамства,
когда он с совестью в борьбе,
мы никому не лжем так часто
и так удачно, как себе.

В жизни надо делать перерывы,
чтобы выключаться и отсутствовать,
чтобы много раз, покуда живы,
счастье это заново почувствовать.

Губерман Игорь Миронович (псевдонимы И.Миронов, Абрам Хайям и др.) (р. 1936) — российский писатель, поэт.

Родился 7 июля 1936 в Харькове. Детство провел в Москве. Окончил Московский институт инженеров транспорта (МИИТ). После окончания института работал по специальности. Познакомился с А.Гинзбургом — редактором-составителем «самиздатского» журнала «Синтаксис».

Он также знакомится с группой т.н. «лианозовцев», экспериментировавших в теме бытовой прозы. Губерман становится героем фельетона Р.Карпеля Помойка № 8 («Московский комсомолец», 29 сентября 1960): «…инженер Игорь Губерман, известный тем, что он был одним из вдохновителей и организаторов грязных рукописных листков „Синтаксиса“.

Сей „деятель“, дутый, как пустой бочонок, надменный и самовлюбленный, не умеющий толком связать и двух слов, все еще питает надежду на признание» (см. также ЛИАНОЗОВСКАЯ ШКОЛА).

Какое-то время Губерман сочетал работу инженера с литературной деятельностью. Писал научно-популярные и документальные книги (Чудеса и трагедии черного ящика — о работе мозга и современной психиатрии, 1968; Бехтерев. Страницы жизни, 1976 и др.), а также сценарии для документального кино.

Со временем в «самиздате» начинают появляться стихотворные миниатюры Губермана, позднее получившие название «гарики». (Гарик — его домашнее имя). В 1970-е он активный сотрудник и автор самиздатского журнала «Евреи в СССР».

Люди, делавшие этот журнал, видели свою задачу в распространении среди евреев знаний о религии, об истории и языке своего народа; вопрос же об эмиграции считали личным делом каждого.

В 1978 в Израиле ходившие по рукам «гарики» были собраны и изданы отдельной книгой. В 1979 Губерман был приговорен к 5-ти годам лишения свободы. Художественная гипотеза о причинах ареста — в его книге Штрихи к портрету.

В заключении он вел дневник, из которого потом родилась книга Прогулки вокруг барака (1980, опубликована в 1988). «Пусть только любители детективов, острых фабул и закрученных сюжетов сразу отложат в сторону эти разрозненные записки, — предупреждает

Только это уже другая проблема. Скука, тоска и омерзение — главное, что я испытал там». Но содержание книги — это история человека, сумевшего остаться Человеком там, где унижением, страхом и скукой / человека низводят в скоты. Помогло четкое сознание: чем век подлей, тем больше чести / тому, кто с ним не заодно. И умение разглядеть человеческое даже в воре, грабителе и убийце.

(Губерман сидел в уголовном лагере). Три героя книги: Писатель, Бездельник и Деляга — три ипостаси автора — помогают сохранить чувство юмора и не поддаться ни унынию, ни гордыне.

Он вернулся из Сибири в 1984. Прописаться не удавалось не только в Москве, но и в маленьких городках, удаленных от столицы более чем на 100 км. Однако поэт Д.Самойлов прописал его в своем доме в Пярну.

Работал он на Ленинградской студии документальных фильмов. Вскоре Губермана пригласили в ОВИР и сообщили, что считают целесообразным его выезд с семьей в Израиль. Тяжелее всего уезжать нам оттуда, / Где жить невозможно, — написал он впоследствии. С 1988 живет в Иерусалиме.

В Израиле Губерман написал роман Штрихи к портрету (первое издание в России — в 1994). В 1996 в Иерусалиме вышли его мемуары Пожилые записки, в 2001 Книга странствий.

Но славу ему создали, безусловно, «гарики». Число «гариков» перевалило за пять тысяч, вместе они образуют некий «гипертекст». Художественные приемы его стихов типичны для постмодернизма: иронический перифраз известных выражений (…я мыслил, следователь, но я существую), придание фразеологизмам прямо противоположного смысла (…был рожден в сорочке, что в России / всегда вело к смирительной рубашке), центон (есть женщины в русских селеньях — не по плечу одному), обилие нецензурной («ненормативной») лексики.

Не все критики и не все читатели в восторге от Губермана. Он сам принимает это как должное — «…правы, кто хвалит меня, и правы, кто брызжет хулу».

Губерман Игорь Миронович (псевдонимы И.Миронов, Абрам Хайям и др.) (р. 1936) - российский писатель, поэт.

Родился 7 июля 1936 в Харькове. Детство провел в Москве. Окончил Московский институт инженеров транспорта (МИИТ). После окончания института работал по специальности. Познакомился с А.Гинзбургом - редактором-составителем «самиздатского» журнала «Синтаксис».

Счастье семьи опирается на благоразумие хотя бы одного из супругов.

Губерман Игорь Миронович

Он также знакомится с группой т.н. «лианозовцев», экспериментировавших в теме бытовой прозы. Губерман становится героем фельетона Р.Карпеля Помойка № 8 («Московский комсомолец», 29 сентября 1960): «…инженер Игорь Губерман, известный тем, что он был одним из вдохновителей и организаторов грязных рукописных листков „Синтаксиса“.

Сей „деятель“, дутый, как пустой бочонок, надменный и самовлюбленный, не умеющий толком связать и двух слов, все еще питает надежду на признание» (см. также ЛИАНОЗОВСКАЯ ШКОЛА).

Какое-то время Губерман сочетал работу инженера с литературной деятельностью. Писал научно-популярные и документальные книги (Чудеса и трагедии черного ящика - о работе мозга и современной психиатрии, 1968; Бехтерев. Страницы жизни, 1976 и др.), а также сценарии для документального кино.

Сытые свиньи страшней, чем голодные волки.

Губерман Игорь Миронович

Со временем в «самиздате» начинают появляться стихотворные миниатюры Губермана, позднее получившие название «гарики». (Гарик - его домашнее имя). В 1970-е он активный сотрудник и автор самиздатского журнала «Евреи в СССР».

Люди, делавшие этот журнал, видели свою задачу в распространении среди евреев знаний о религии, об истории и языке своего народа; вопрос же об эмиграции считали личным делом каждого.

В 1978 в Израиле ходившие по рукам «гарики» были собраны и изданы отдельной книгой. В 1979 Губерман был приговорен к 5-ти годам лишения свободы. Художественная гипотеза о причинах ареста - в его книге Штрихи к портрету.

В раю намного мягче климат, но лучше общество в аду.

Губерман Игорь Миронович

В заключении он вел дневник, из которого потом родилась книга Прогулки вокруг барака (1980, опубликована в 1988). «Пусть только любители детективов, острых фабул и закрученных сюжетов сразу отложат в сторону эти разрозненные записки, - предупреждает

Только это уже другая проблема. Скука, тоска и омерзение - главное, что я испытал там». Но содержание книги - это история человека, сумевшего остаться Человеком там, где унижением, страхом и скукой / человека низводят в скоты. Помогло четкое сознание: чем век подлей, тем больше чести / тому, кто с ним не заодно. И умение разглядеть человеческое даже в воре, грабителе и убийце.

(Губерман сидел в уголовном лагере). Три героя книги: Писатель, Бездельник и Деляга - три ипостаси автора - помогают сохранить чувство юмора и не поддаться ни унынию, ни гордыне.

Улучшить человека невозможно, и мы великолепны безнадежно.

Губерман Игорь Миронович

Он вернулся из Сибири в 1984. Прописаться не удавалось не только в Москве, но и в маленьких городках, удаленных от столицы более чем на 100 км. Однако поэт Д.Самойлов прописал его в своем доме в Пярну.

Работал он на Ленинградской студии документальных фильмов. Вскоре Губермана пригласили в ОВИР и сообщили, что считают целесообразным его выезд с семьей в Израиль. Тяжелее всего уезжать нам оттуда, / Где жить невозможно, - написал он впоследствии. С 1988 живет в Иерусалиме.

В Израиле Губерман написал роман Штрихи к портрету (первое издание в России - в 1994). В 1996 в Иерусалиме вышли его мемуары Пожилые записки, в 2001 Книга странствий.

Кто понял жизни смысл и толк, давно замкнулся и умолк.

Губерман Игорь Миронович

Но славу ему создали, безусловно, «гарики». Число «гариков» перевалило за пять тысяч, вместе они образуют некий «гипертекст». Художественные приемы его стихов типичны для постмодернизма: иронический перифраз известных выражений (…я мыслил, следователь, но я существую), придание фразеологизмам прямо противоположного смысла (…был рожден в сорочке, что в России / всегда вело к смирительной рубашке), центон (есть женщины в русских селеньях - не по плечу одному), обилие нецензурной («ненормативной») лексики.

Не все критики и не все читатели в восторге от Губермана. Он сам принимает это как должное - «…правы, кто хвалит меня, и правы, кто брызжет хулу»

Игорь Губерман на моей памяти во второй раз приезжает в Америку. На его концерт в прошлый раз я не пошел из скепсиса, перевесившего необходимость куда-то ехать, суетиться: ну, подумаешь, какие-то гарики, видали мы и Евтушенко с Вознесенским, и ныне покойного Александра Иванова, и Иртеньева вкупе с Вишневским.

На сей раз одно из выступлений поэта должно было проходить в зале, находящемся в 15 минутах езды от моего дома. Не пойти - грех; это о тебе персонально, стало быть, говаривал Александр Сергеич: "Мы ленивы и нелюбопытны...".

Он вышел на сцену спортивной походкой, моложавый, несмотря на свои шестьдесят, подтянутый. Одет очень просто - процитирую одну из присланных Губерману записок: "Почему вы так вызывающе скромно одеты?".

Аудитория замерла, едва он начал говорить: негромко, без пафоса, но тепло и очень доверительно. Спросил, кто уже бывал на его концертах, - поднялся с десяток рук, он, видимо, успокоился. Потом меня не оставляло ощущение некоторой накатанности программы, проверенности шуток и реприз. Но какая в том беда! Об этом забываешь, когда слезы сами катятся из глаз, платок скоро становится мокрым, ты хохочешь навзрыд и боковым зрением фиксируешь аналогичную реакцию соседей. Итак, интервью с Игорем Губерманом.

- Игорь Миронович, когда вы почувствовали вкус к слову?

Вкус к слову я почувствовал, наверное, в раннем детстве, когда мама читала мне бабушкины сказки.

- Почему же тогда вы поступали в технический вуз? Вы окончили школу с медалью - может, это помешало правильному выбору?

В МИИТ я поступил потому, что мой папа, инженер-экономист, сказал мне (это был 53-й год): "Гаринька, поступай в технический вуз". С медалью меня засыпали на собеседовании в Энергетическом - впоследствии на заданный мне на собеседовании вопрос не отвечали и доктора физмат наук. А в Бауманский я пришел подавать документы, а какой-то симпатичный человек мне говорит: "Вас все равно не примут, идите в МИИТ". Там не было собеседованиям, и там евреев не засыпали. В нашей группе из 30 человек было 22 еврея.

- А в институте как-то проявилось ваше поэтическое дарование?

Я писал стихи, посещал литературное объединение, сочинял всякую чушь, а поскольку страдал первой любовью, писал немыслимое количество лирических стихотворений - сопливых и счастливых, которые впоследствии аккуратно утопил в помойном ведре, чему очень рад. Четверостишия я тогда еще не писал, это пришло в начале шестидесятых.

- Тогда ведь вовсю гремели Евтушенко, Вознесенский... Как у вас, кстати, сложились с ними отношения?

Я с ними никогда не общался. С моими стишками никто из них не знаком - я в этом почти уверен.

- Когда вы поняли, что Советская власть была и в послесталинское время - бяка? Как ваши родители к ней относились?

У меня были интеллигентные родители, насмерть запуганные 37-м и 48-м годом, поэтому дома никогда не было политических разговоров. Они были правоверные люди, и когда у нас по субботам собирались родственники, то тоже не было политических разговоров, а ели фаршированную рыбу и ругали меня за плохое поведение. С тех пор я не люблю фаршированную рыбу.

- Вы разъезжали по стране в качестве инженера-электротехника и параллельно, кажется, писали книжки?

У меня вышло, начиная с 60-х, несколько книжек, в том числе "Третий триумвират" - о биологической кибернетике, "Чудеса и трагедия черного ящика" - о психиатрии и исследованиях мозга, повесть о Бехтереве "Страницы жизни". Ну, и еще были "негритянские" книги: за членов Союза писателей я писал романы.

- К сожалению, не читал вашей книжки о Бехтереве. Там рассматривается версия об отравлении Бехтерева Сталиным?

Я знаю эту версию - чушь собачья. Эту версию принесли, очевидно, в 1956 году врачи, возвращавшиеся из лагерей. Тогда появилось безумное количество мифов и среди них - вспомненный вами: якобы Бехтерев был отравлен Сталиным в 1927 году за диагносцирование у него паранойи. Бехтерев действительно обследовал Сталина как невролог в том году, в промежутке между двумя съездами: психологов и педагогов. В ту же ночь он умер, отравившись. Однако у Сталина тогда еще не было достаточной команды для такого тайного убийства. И главное - Бехтерев был настоящий врач, дававший некогда клятву Гиппократа и учивший студентов свято ее придерживаться. Поэтому, если бы даже он обнаружил у Сталина паранойю, он бы никогда не сказал об этом вслух. А по легенде он вышел в некую переднюю и сказал толпившимся там людям: "Этот человек - параноик". Бехтерев никогда бы не разболтал врачебную тайну - это во-первых. И второй, очень существенный момент: Бехтерев был очень осторожным человеком. Никто в то время уже не помнил, но сам-то он помнил, что летом 1917 года он в одной из питерских газет напечатал огромную статью - а он был очень авторитетным человеком в России - о том, что, по его мнению, вред партии большевиков для России сравним только с вредом от немецких шпионов. За Сталиным такое количество преступлений, что, приписав ему лишнее, мы тем самым снижаем весомость других. Когда я писал книжку о Бехтереве, я написал письмо его дочери, жившей за границей, и осторожно спросил о версии отравления. Старушка очень бодро ответила мне: "Конечно, конечно, все это знали: его отравила мерзавка молодая жена..." Все эти игры приятны для журналистов, но эта версия далека от истины.

- Вы первый вытащили в Москву стихи Бродского. Какой это был год?

1960-й. Я познакомился с Сашей Гинзбургом, который к тому времени издал два номера журнала "Синтаксис", а для третьего я привез ему стихи из Ленинграда - авторов называть не буду: больно они все знаменитые. Я к ним просто звонил, приходил и просил стихи для журнала, и они их давали. А спустя много лет мы пили как-то с Наташей Горбаневской, и она сказала, что те питерские поэты говорили обо мне, что я скорее всего стукач. Что ж они тогда стихи мне давали?

- Вы потом с Бродским поддерживали отношения?

Мы с ним много потом общались, дружили, но эту тему я не хочу развивать, потому что сейчас у него развелось столько друзей, что с таким количеством он просто не успел бы пообщаться.

- Некоторые обвиняют его в том, что он отошел от еврейства, использовав его на первых порах своего пребывания в Штатах.

Это ложь, и довольно мерзкая. Никогда он свое еврейство не эксплуатировал, занимался литературным трудом, и его сразу же начали поддерживать разные литературные люди. А от еврейства он действительно отошел, и единственное, что он написал о евреях, это "Еврейское кладбище" и одно замечательное двустишие:

Над арабской мирной хатой

гордо реет жид пархатый.

- А почему вы, Игорь Миронович, называете свои четверостишия стишками? Нет ли в этом элемента кокетства?

Мне, правда, кажется, что это стишки: они короткие, мысли в них куцые. Вы хотите уговорить меня, что я поэт? Поэты - это Блок, Пушкин, Державин, Бродский...

- А Владимир Вишневский и Игорь Иртеньев - поэты?

Иртеньев - несомненный поэт, человек невероятного таланта. Мне ужасно жаль, что он в рассуждении заработка должен заниматься журналом, а не сидеть и тупо писать. А Володя очень способный человек, хотите - скажу талантливый, но то, что он пишет - это шутки, а не поэзия. Поэзия - нечто другое: то, в чем музыка пульсирует.

- Кто из поэтов оказал на вас наибольшее влияние?

Преклоняюсь перед Заболоцким, естественно, ранним, периода "Столбцов", но и позднего тоже очень люблю. Очень люблю Самойлова, могу назвать еще нескольких поэтов, но от Заболоцкого я дышу по-другому.

- С Самойловым вы, говорят, тесно дружили?

Не могу сказать, что тесно дружил, скорее, был хорошо знаком. Самойлов мне очень помог, когда после лагеря меня не прописали в Москве. Давид Самойлович предложил мне пожить у него в Пярну. Там меня прописали, в судебном процессе сняли судимость, после чего я смог вернуться в Москву.

- Коль скоро мы заговорили о лагерях, вспомню Варлама Шаламова, говорившего, что лагерь - абсолютно отрицательный опыт человека. Вы с ним согласны?

Я не могу опровергать Шаламова или спорить с ним: он сидел в смертельное время, гибельное, а я сидел в очень веселые, смешные и очень легкие времена. Я и по сегодня, когда человек рассказывает, что он сидел тяжко и дико страдал, начинаю о нем плохо думать. Не было голода, убийственной работы, сознательного мора людей.

- Вы эмигрировали в 1988 году, когда можно было по израильской визе поехать в Америку, но вы такой возможностью не воспользовались. Не могли бы сказать, почему?

Потому что не эмигрировал, как вы сказали, а репатриировался, уехал на землю предков. У нас в семье никогда не было споров о том, куда ехать. Мы полагали, что советскому еврею можно выжить либо в России, либо в Израиле.

- У вас нет ощущения узкого круга ваших читателей там?

У меня чудовищное количество читателей, чудовищное количество общений, мне там очень хорошо и интересно. У меня в Израиле два раза в месяц проходят концерты, залы небольшие, но полные.

- Свою недавнюю книгу вы назвали "Закатные гарики". Не боитесь накликать?

Мне жена тоже говорит: "Что ты все, дурак, о старости пишешь?". А я пишу о том, что мне интересно!

- Вы к смерти относитесь легко. И другим советуете?

Я вообще советов никому не даю, никогда. Я гораздо меньший дурак, чем кажусь.

- Позвольте поставить серьезный вопрос: кто из встреченных вами людей произвел на вас наиболее сильное впечатление?

Леонид Ефимович Пинский, литературовед, Юлик Даниэль и моя бабушка Любовь Моисеевна.

- Каковы ваши отношения с критикой?

Насчет критики у меня все просто замечательно: она меня не замечает, и я очень рад этому, потому что ни одной идиотической статьи еще не появилось. Один мужик, правда, в ленинградской газете написал как-то, что в наше время, когда все горят и устремляются, очень приятно читать стишки человека, который никуда не устремляется.

- Сколько строк насчитывает ваше самое длинное стихотворение?

Восемь. Когда-то я писал длинные стишки, они опубликованы в нижегородском четырехтомнике.

- Вы выступали как-то в городе Оренбурге, где в трех записках вас спросили: не говорите ли вы на иврите? Неужто в городе, где я родился, большая часть населения теперь говорит на нем?

Это вряд ли, но там живут изумительные люди. Я встречался с актерами и режиссерами местного театра, один из них, как только я похвалил его портсигар 40-х годов с Кремлем, тут же мне его подарил, я до сих пор ему благодарен.

- Что вы думаете о нынешнем положении России?

Я с большой надеждой смотрю на все, что происходит в России. Хоть сейчас там и тяжело, но появился шанс, что Россия станет, наконец, нормальной страной. Через два-три поколения - станет.

- (р. 7 июля 1936, Москва), русский писатель. В 1958 окончил Московский институт инженеров транспорта. Автор острых четверостиший («гариков»), в которых часто пренебрегает нормами литературного языка. В 1982 1987 отбывал наказание в исправительно… … Энциклопедический словарь

- (р. 1936), русский писатель. В 1960—70 х гг. автор научно популярных книг и сценариев для телевидения и кино. В 1979—84 в заключении и ссылке. С 1988 в Израиле. В афористичных сатирических и иронических стихах миниатюрах… … Большой Энциклопедический словарь

В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией, см. Губерман. Давид Миронович Губерман … Википедия

Игорь Губерман на обложке книги «Гарики на каждый день» Игорь Миронович Губерман (р. 1936, Харьков) русский писатель еврейского происхождения, поэт, получивший широкую известность благодаря своим афористичным и сатирическим четверостишиям,… … Википедия

Игорь Губерман на обложке книги «Гарики на каждый день» Игорь Миронович Губерман (р. 1936, Харьков) русский писатель еврейского происхождения, поэт, получивший широкую известность благодаря своим афористичным и сатирическим четверостишиям,… … Википедия

Игорь Губерман на обложке книги «Гарики на каждый день» Игорь Миронович Губерман (р. 1936, Харьков) русский писатель еврейского происхождения, поэт, получивший широкую известность благодаря своим афористичным и сатирическим четверостишиям,… … Википедия

Игорь Миронович (род. 1936), русский писатель. В 1960 1970 х гг. автор научно популярных книг и сценариев для телевидения и кино. В 1979 84 в заключении и ссылке. С 1988 в Израиле. В афористичных сатирических и ироничных стихах миниатюрах… … Русская история

Губерман фамилия. Известные носители: Губерман, Давид Миронович (1929 2011) советский и российский геолог, академик, директор Научно производственного центра «Кольская сверхглубокая» Губерман, Игорь Миронович (р. 1936) советский … Википедия

На обложке книги «Гарики на каждый день» Игорь Миронович Губерман (р. 1936, Харьков) русский писатель еврейского происхождения, поэт, получивший широкую известность благодаря своим афористичным и сатирическим четверостишиям, «гарикам». Биография… … Википедия

Книги

• Гарики и проза , Губерман Игорь Миронович. Игорь Миронович Губерман - автор знаменитых "гариков"-афористичных и сатирических четверостиший. В течение всех" застойных" лет его стихи ходили в списках или в устном переложении по всей…
• Гарики и проза , Губерман, Игорь Миронович. Игорь Миронович Губерман - автор знаменитых "гариков" - афористичных и сатирических четверостиший. В течение всех "застойных" лет его стихи ходили в списках или в устном переложении по всей…