Главная Симптомы Общественный строй адыгов в 17 18 веках. Общественный строй. Адыги и другие народы Северного Кавказа в начале XIII в

Общественный строй адыгов в 17 18 веках. Общественный строй. Адыги и другие народы Северного Кавказа в начале XIII в

Образование зихского и касожского союзов

Взаимоотношения адыгов с соседними народами

Социально – экономическое развитие и политический строй адыгов в раннем средневековье

Начало средневековья в истории Северного Кавказа характеризуется бурными процессами в политической, экономической и культурной жизни его народов. Древнеадыгские племена – ториеты, досхи, дандарии, синды, исессы, керкеты, и другие, которые носили собирательное имя меоты, тоже подверглись значительным изменениям как во внутреннем, так и в международном плане. В этот период еще дальше раскололся единый в прошлом этнос на три союза: абхазский, зихский и касожский (последние два - чисто адыгские). Этому способствовали не только внутренние причины, но и в не меньшей степени внешние факторы.

Первые века нашей эры в истории адыгов характеризуются, прежде всего, падением рабовладельческого способа производства и началом формирования феодальных отношений. Это наглядно видно из истории Боспорского царства, в состав которого была включена Древнее Синдское рабовладельческое государство, которое было образовано еще в V в. до н.э. На эти процессы значительно повлияли пришлые, кочевые племена, которые вторглись в пределы Северного Кавказа в начале средневековья. В результате нашествия кочевых племен на Северный Кавказ, приходилось в упадок не только экономика и культура коренных народов, прежде всего адыгов, но разрушился естественный процесс их консолидации - они еще больше разобщаются и рассеиваются по всему региону. На фоне нашествий кочевников прерывают свои контакты с Северным Кавказом. Египет, Сирия, Греция, Малая Азия. А в последней проживали, как известно, хатты – одни из древних предков абхазо – адыгов. Таким образом, разрыв адыгов с Малой Азией нанес очередной удар по их дальнейшей истории и культуре.

До гуннского нашествия на Северный Кавказ, как было сказано выше, в середине III в. на берегах Азовского моря обосновались пришедшие с северо-запада полчища готов. Они захватили один из крупнейших боспорских городов в низовьях реки Дона Танаис и стали беспрепятственно проходить через Керченский пролив. Безвыходное положение заставило Боспорское правительство обратиться за помощью к Риму, от которого оно зависело в то время. Однако Римская империя сама переживала тяжелый экономический и политический кризис и не имела возможности защитить свои далекие владения в Крыму и на Кавказе.

Положение на Северном Кавказе и в первую очередь синдо – меотов еще больше осложнилось в IV в. н.э., когда вторглись в их земле гунны. Таким образом, это нашествие еще больше изменило этническую и политическую. Карту Северного Кавказа и еще больше разрушило экономику и культуру адыгов. Значительная часть этих племен переселяется на юго-восток, где проживали родственные им племена, еще с периода камня плотность населения была гораздо меньше, чем на Северо – Западном Кавказе, и там имелись свободные, не освоенные земли. Это переселение древнеадыгских племен в Центральный Кавказ, к родственным им племенам, явилось очередной волной заселения ими огромной территории от бассейна реки Кубани (Псыжь – по адыгский. - К.У.) до границ современной Кабарды с горной Чечней и Ингушетией до реки Сунжи.

Речь идет о том, что следы проживания людей на современной территории КБР еще с периода каменного века обнаружены во многих ее районах. Это Агубековское поселение на территории гор. Нальчика, это Грот Сосруко в районе сел. Лашкута, это поселенье в районе сел. Заюково и т.д.

Древнейшие предки адыгов в последующем создали Майкопскую, Прикубанскую, Северокавказскую и Кобанскую культуры. Наука неопровержимо доказывает, что создаталями и носителями этих культур являются именно древнейшие предки абхазо – адыгов – синдо-меотские и родственные им племена. Действительно, заселение современной территории КБР начато предками адыгов, в более поздние периоды, какого мнения придерживаются некоторые авторы, являются несостоятельными. Заселение современной территории началось с периода камня, о чем свидетельствуют культуры, которым были созданы древнейшими на огромной территории Северного Кавказа – от Причерноморья до бассейна р. Сунжа в Чечне. Как было сказано выше, переселению значительной части древнеадыгских племен с северо-запада в центральное предкавказье способствовали не только внутренние причины, но и внешние факторы сыграли немаловажную роль в этом великом переселении племен и народов. Именно гуннское нашествие на северном Кавказе явилось очередной причиной такого переселения значительной части адыгских племен в центральное предкавказье, т.е. на нынешнюю территорию КБР.

Кто такие гунны и откуда они пришли, которые так заметно повлияли на дальнейшую судьбу адыгских племен Северного Кавказа? Гунны были кочевниками, которые сложились во II- IV вв. в Приуралье из тюркоязычных племен хунну и местных угров и сарматов. Одна часть гуннов попала на Северный Кавказ, а другая часть прошла на Запад северное Азова и дошла до современной территории Франции, где в 453 г. была разгромлена, и союз гуннов распался. Как было отмечено первая волна гуннов прошла через Донские степи на запад. Вторая волна прошла по Кубанским степям Северного Кавказа, вторгаясь в Синдику и, переправившись в керченский пролив, ушла в Крым. Гунны в то время были племенным объединением и не имели своей государственности. Аммиан Марцеллин, живший в IV в. писал о них следующее: «Семенем всех несчастий и корнем разнородных бедствий, которые возбудила воинственная ярость обычным, все сметающим пожаром, послужила, как нам известно, следующая причина. Племя гуннов, о которых мало знают древние памятники, живет за Меотийскими болотами и Ледовитого океана и превосходит всякую меру дикости».

Гунны – кочевое племя монгольского происхождения – внушали страх даже самим своим видом: «Все они отличаются плотными и крепкими членами, толстыми затылками и вообще столь чудовищными и страшным видом, что можно принять их за двуногих зверей или уподобить сваям, которые грубо вытесываются при постройке мостов». Они отличались нечистоплотностью в еде и неразборчивостью в одежде: «При столь неприятном человеческом облике они такие дикие, что не употребляют ни огня, ни приготовленной пищи, а питаются они кореньями полевых трав и полусырым мясом всякого скота, которое кладут между своими бедрами и лошадиными спинами и скоро нагревают парением… Они одеваются в одежды холщовые или сшитые из шкурок лесных мышей; у них нет различия между домашней и выходной одеждой; раз надетая туника устарелого цвета снимается или меняется не прежде, чем от долговременного гниения расползается в лохмотья».

Благодаря своей маневренности и быстрым действия во время сражения гунны считались непобедимыми. Об этом пишет тот же средневековый автор: «Иногда, угрожаемые нападением, они вступают в бой клинообразным строем со свирепым криком. Будучи чрезвычайно быстры на подъем, они иногда неожиданно и порочно рассыпаются в разные стороны и рыщут нестроевыми толпами, разнося смерть на широкое пространство; вследствие их необычной быстроты нельзя и заметить, как они вторгаются за стену или грабят неприятельский лагерь. Их потому можно назвать самыми яростными воителями, что издали они, сражаются метательными конями, на конце которых вместо острия с удивительным искусством приделаны острые кости, а врукопашную, очертя голову, мечами рубятся и на врагов, сами, уклоняясь от удара кинжалов, набрасывают крепко свитые арканы для того, чтобы, опутав члены противников, отнять у них возможность усидеть на коне или уйти пешком. Такие племена вторглись на Северный Кавказ и столкнулись с адыгами».

Таким образом, гунны, которые вторглись в степи Северного Кавказа, разгромили алан и меотские племена, овладели городами Боспорского царства, опустошили весь Крым. Села и города были превращены в руины, была физически уничтожена масса местного населения; одни были угнаны в рабство, а значительная часть покинула свое прежнее местожительство и переселилась на юго-восток. С падением Боспорского царства и Древней Синдики меотские племена больше не упоминаются в письменных источниках. На историческую арену выходят те древнеадыгские племена, которых меньше всего или вовсе не затронуло гуннское нашествие. После него не упоминаются адыгские племена, обитавшие восточнее Азовской причерноморской части и левобережья р. Кубань (Куфис – по-гречески, Псыжь – по адыгски. – К.У.). Эти плодородные земли древних предков адыгов теперь заняли кочевники, и таким образом изменялась политическая и этническая карта Северного Кавказа.

По своей разрушительности гуннское нашествие было страшнее татаро – монгольского нашествия на Северный Кавказ в Х III в. Оно способствовало разложению рабовладельческого хозяйства, упадку торговли в Причерноморских и Азовских городах Боспорского царства и Древней Синдики. Адыги потеряли обширные плодородные земли, резко уменьшились посевные площади и огромные пастбищные угодия. Значительно сократилось рыболовство у тех адыгов, которые проживали у Азовского и Черного морей. Пришло в упадок ремесленное и строительное дело, развитое в прошлом у синдо-меотских племен.

Однако после того, как гуннское нашествие прошло, постепенно стала возрождаться экономика адыгских племен. В приморских городах бывшего Боспорского царства, уцелевшие от погромов гуннов жители снова возвратились на родные места. Гор. Боспор (нынешняя Керчь) в начале Vв. Снова становится важным политическим и торгово-ремесленным центром. Правда, теперь этот и другие города бывшего Боспорского царства и близлежащие земли оказались под властью алано-гуннского племенного союза. Население этих городов больше стало «варварским», т.е. с преобладанием негреческого.

Возрождение экономики адыгов сопровождалось освоением ими новых территорий главным образом на Центральном Кавказе. На юге с адыгами проживали родственные им племена, которые постепенно после гуннского нашествия стали обособляться еще больше от них и позже из этих племен образовывается народность и отдельный союз – абхазский.

Между многочисленными адыгскими племенами, которые занимали огромные территории от причерноморских и приазовских районов до бассейна реки Сунжи – на востоке в раннем средневековье оказались пришлые азиатские племена - утургуры – потомки гуннов, черные болгары, аланы, позже хазары и др. Они, «вклиниваясь» между адыгскими племенами, тоже задержали их консолидацию и значительно помещали образованию единого общеадыгского союза. Это и понятно. Занимая такие огромные территории, адыги расселялись по Северному Кавказу неравномерно. Одни его части были более густонаселенными, другие осваивались медленнее. И вот в свободных от адыгов землях или на отвоеванных у них территориях селились на протяжении веков пришлые кочевые племена, и население Северного Кавказа стало полиэтническим, а адыгский народ – разобщенным. Стали постепенно, ликвидировать последствия гуннского нашествия. Не был утерян тот богатейший опыт земледелия животноводства, ремесленного дела - металлообработки, который был накоплен на протяжении предшествующих тысячелетий их истории. Многочисленные данные археолигических раскопок, произведенных в различных регионах проживания адыгов, свидетельствуют о том, что в раннем средневековье у них получила большое развитие пашенная форма земледелия, которая имело место у них еще в античную эпоху. Об этом свидетельствуют, например, обнаруженные на территориях проживания адыгов во время раскопок зерна пшеницы, ячменя, проса, бобов и т.д. О том, что в древности адыги выращивали, кроме выше перечисленных культур и другие, можно судить по адыгскому названию овса (зэнтхъ). Это слово относится к числу старых адыгских терминов, не поддающихся толкованию при помощи иранских, картвельских и тюркских языков, хотя этот же термин в различных вариантах был заимствован от адыгов осетинами, сванами и балкарцами, с

которыми теперь они живут по соседству. Еще в Х в. важной статьей в экспорте адыгов был лен. Масуди отмечал, что они выращивали лен, который шел не только для местного производства высокосортного полотна «тала», но и на экспорт.

Таким образом, можно с уверенностью утверждать, что в раннем средневековье пашенное земледелие продолжало существовать как одна из главных отраслей их экономики. Как было отмечено выше, наука теперь располагает многочисленными и разнообразными фактами о хозяйственной деятельности древних адыгов, о том, что у них довольно рано были развиты земледелие, животноводство, ремесленное дело.

На хозяйственном укладе адыгов отразилось и то обстоятельство, что этот этнос испокон веков занимает равнинную, горную и предгорную зоны Северного Кавказа. С учетом этого фактора в каждой из этих трех географических зон преобладает тот или иной род хозяйственной деятельности. Например, в равнинной части территории господствующей отраслью экономики в основном было земледелие, в горной - преобладало животноводство.

Адыги были превосходными земледельцами и животноводами, и в этих отраслях они достигли значительных успехов на протяжении тысячелетий их истории. В частности, у них земледелие возникло еще в III тыс. до н.э. Об этом свидетельствует обширный археологический материал, обнаруженный учеными на территории расселения различных этнических групп предков адыгов. (например, такие их стоянки, как в Долинске и Нальчике в КБР; бассейна Кубани и т.д.). На этих станках были найдены зерна культурных растений, емкости для хранения зерна, зернотерки и орудия труда земледельца. Однако следует отметить, что земледелием занимались предки адыгов. О значительном скачке земледелия у древних адыгов в раннем средневековья можно судить по тем памятникам материальной культуры отрасли земледелия, которые были обнаружены в местах их расселения. При археологических раскопках были обнаружены жернова, ручные мельницы, керамическая посуда и ямы для хранения зерна. Среди найденных культурных растений основными были пшеница, ячмень, просо и т.д. Последнее предки адыгов возделывали еще с эпохи бронзы. Об этом писали Страбон, Эллиан, Эль – Омари и другие многочисленные авторы средневековья.

У адыгов в раннем средневековье также высокого уровня развития достигло животноводство. В равнинной части территории было развито разводился крупный рогатый скот, а в горной - овцы и козы. Следует отметить, что именно к раннему средневековью была выведена адыгами в горной части их территории самая неприхотливая и выносливая порода овец - «адыгэ мэл». С этого периода упоминаются чаще всего термин адыгэ (адыхэ). Однако порода «адыгэ мэл» в настоящее время, по непонятным причинам, называется иначе.

Адыгэ мэл - адыгская порода овец имеет шерсть прекрасного качества. Которую иностранцы сравнивали с испанской. А О.В.Марграф писал об адыгской овце, что она соединяет в себе достоинства, которые считаются несоединимыми, давая вкусное мясо, массовое отложение курдюка, прочную кожу, нежнейшие овечьи меха и хорошую по тонкости и завитку шерсть для сукна и войлочных изделий.

Адыги также вывели местную породу коз «адыгэ бжэн адыгская коза. По сообщению И Клингена, она имела «необыкновенно высокий рост и очень вкусное мясо, лишенное неприятного козьего запаха, имела высокую удойность».

Ту или иную породу домашних животных, возможно, вывести на протяжении многих столетии при наличии неизмененных природно-климатических условий на определенной исторической территории. И адыги, проживавшие тысячилетиями не только в степной зоне Северного Кавказа, но и в горной и предгорной его части, смогли вывести такие породы овец, коз и лошадей, которые были максимально приспособлены в первую очередь к суровым горным условиям. Эти животные фактически могли (и сейчас могут) обходиться круглый год одним подножным кормом и переносить самые тяжелые испытания. Это сейчас можно в считанные годы с помощью современной науки вывести различные породы животных. А тогда, в то далекое прошлое, самой природы при кропотливом и долгом труде людей на протяжений веков выводилась та или иная порода животных.

А.В.Анфимов отмечал, что еще в VI – Vв. до н.э. у древних предков адыгов скотоводство имело большое значение, и они разводили коров, лошадей, свиньей, овец, коз и птиц. О древности развития скотоводства у адыгов свидетельствует отражение его в религиозных верованиях, культах и обрядах. Так, например, в пантеоне адыгов засвидетельствован покровитель крупного рогатого скота Ахын, покровитель овец – Емыш и т.д. Некоторые авторы даже утверждают, что ими адыгами была выведена особая порода коров «адыгэ жэм» - адыгская корова. Она отличалась от других пород коров малым ростом, нежным сложением, тонкими ногами и развитой грудью. Удойность ее была невелика, жирность же молока была высокой. Об этой породе коров Хан – Гирей писал следующее: «Рогатый скот, разводимый черкесами, мелок, но сложен хорошо, сносен для работы, тучен, бывает разных, но более темных шерстей».

Значительную долю отрасли животноводства занимало у адыгов в этот период «коневодство». Об этом свидетельствуют многочисленные находки лошадиных костей и конской принадлежности, обнаруженных в ходе археологических раскопок, произведенных в различных районах проживания адыгов.

Можно предположить, что уже в раннем средневековье была введена знаменитая кабардинская порода лошадей (адыгэш – по адыгски). Этого мнения придерживаются известные кавказоведы. В том числе и Е.И.Крупнов. А вообще адыги вывели не одну породу лошадей. В.П.Пожидаев отмечал, что выращивание коней адыги довели до высокого мастерства и создали целую науку о коне и о его воспитании:

Авторитетные авторы отмечали также, что «лошади черкесской и кабардинской пород славились красотой и высоко ценились на внутреннем и международном рынках». У адыгов были такие породы лошадей: «бэчкъан», «шагъдий», «щолэхъу». Но некоторые авторы отмечают, что, якобы, были и другие. Например, «тамбий», «абыху» (абуковская), «хьэгъундокъуэ» (хандуковская), «шэджэрокъуэ» (шагеровская), «ачатыр» (ачтыровская), «трамэ» (трамовская), но надо полагать, что они носили фамилии владельцев конезаводов, где выращивались. При этом нельзя умалчивать о том, что каждая из этих лошадей имела свои особенности по анатомо-физиологическим и физическим характеристикам.

У адыгских племен – жителей берегов Азовского и Черного морей и бассейна реки Кубань - было развито рыболовство. В их хозяйстве эта отрасль занимала значительную долю. В частности, Феофан, который жил в VII в., утверждал, что адыги у Керческого пролива ловят мураулию и другую рыбу. А в реке Кубани (Куфис) ловят рыбу, которая называется койст.

Значительное место у адыгов раннего Средневековья занимала охота. Об этом свидетельствуют многочисленные находки костей диких животных обнаруженных в результате археологических раскопок. Во многих регионах исторической территории адыгов обнаружено огромное количество металлических орудий труда, оружия, предметов быта, что свидетельствует о том, что у адыгов в этот период была развита металлообработка, особенно обработка железа. Трудно было предположить, что адыги могли предать забвению технологию добычи металла, в том числе железа, и использования различных металлических изделий в хозяйстве и быту, что имело место в жизни их предков еще в античную эпоху. Более того, факты свидетельствуют о том, что у адыгов до средних веков кузнечное дело выделилось из домашних промыслов, удовлетворяющих личные нужды мастера, в настоящее ремесло, обслуживающее многочисленных заказчиков. И не случайно кузнец являлся еще задолго до средневековья самым влиятельным лицом, а бог кузнечного и оружейного дела Тлепш – (Лъэпщ) - одним из главных языческих богов адыгов.

Наличие богатой сырьевой базы (высокий уровень развития скотоводства, земледелия, охоты, богатство леса) способствовало развитию в раннем средневековье различных видов промыслов и торговли. Например, в этот период уже достигло уровня мелкотоварного производства. Поэтому торговые связи адыгов в период раннего средневековья расширились. В частности, они активно поддерживали постоянные торговые свношения с Византией, Ираном, со славянами и грузинами. Адыги импортировали из этих стран посуду, соль, предметы христианского культа, одежду и т.д. Многие иностранные авторы того периода отмечали богатство страны адыгов, экспорт их товаров в большом количестве на рынках Византии и других стран.

На Северо - Западном Кавказе, где проживало основное число древних предков адыго – абхазов, еще с III тыс. до н.э. – периода бронзы - по археологическим данным наблюдалось имущественное неравенство. Античные авторы указывают не наличие у этих племен того периода племенных «царях», т.е. племенной знати. Позже, уже в V в. до н.э., создается синдское рабовладельческое царство. И эти факты нельзя не учитывать при анализе социально – политического строя адыгов периода раннего средневековья. Многочисленные факты неопровержимо свидетельствуют о том, что в этот период, в раннем средневековье у адыгов начались складываться феодальные отношения. О существовании феодальной знати у них можно судить и по содержанию, т.е. богатству археологических раскопок, относящихся к этому периоду. Дело в том, что археологи отмечают значительное уменьшение материальных ценностей, содержащихся в раннесредневековых погребениях, обнаруженных на исторической территории адыгов. В частности, значительно уменьшается число золотых изделий и дорого стоящих кольчуг, шлемов, кинжалов, что было распространено в античное время, в эпоху бронзы. Поэтому можно предположить, что своеобразное «обеднение» погребений того периода объясняется тем, что материальные ценности, став товаром, перестали быть неотчуждаемым имуществом их владельца и после смерти последнего уже не погребались вместе с ним, как это имело место в античную эпоху, в период ледников. Таким образом, своеобразное «обеднение» могил говорит о процессе адыгского общественного строя и экономики, а не о сглаживании имущественного неравенства.

В Х в. Масуди утверждал, что адыги «не имеют общего царя». Но это не означает, что не было у них феодальной знати. Или такой пример: Масуди писал, что «по соседству с аланами, между Кабхом (Кавказскими горами. – К.У.) и Римским (Черным. – К.У.) морем, находится пламя кешак (касоги. – К.У.); это племя благоустроенное, что же касается их слабости по отношению к аланам, то она от того, что не имеют общего царя. Известно, что если народы, говорящие их языком, сложатся, то ни аланы, ни какой другой народ не будет в состояний ничего предпринять против них». Это еще раз подтверждает, что адыги средневековые занимали огромные территории, хотя не было у них единства, и были они разделены на отдельные княжества и терзала их феодальная междоусобица. Собственно, феодализм характеризуется именно его раздробленностью и наличием у одного народа множества независимых княжества со своими вождями, князями или царями».

А что касается упоминаний в древнерусской летописи о «князе касожском Редеде» в самом начале Х1 в. Уже уверенно утверждать, что у адыгов в этот период была своя феодальная знать. Или еще один факт: в греческой подписи на камне из христианского храма, который был построен еще в 1171 г. у современной ст.Белореченской, упоминается Георгий Пиуперти, «владетель» какой – то Минилии. А Юлиан указывает, что в начале Х111 в. в Тмутаракани правил зихский, т.е. адыгский, князь, у которого было около ста жен. Таким образом, в раннем средневековье у адыгов начали складываться феодальное отношения со всеми вытекающими последствиями. В раннем средневековье из многочисленных адыгских племен сложилась новая историческая форма общности людей, которая соответствовала феодальному способу производства, – народность. Но процесс образования адыгской народности имеет свои особенности. Первое: адыгские племена еще с античной эпохи занимали огромные территории по всему Северному Кавказу от Северо – Западного Кавказа до современной границы КБР с Чечной, Ингушетией. Второе: эти племена находились на разных уровнях своего социально – экономического и политического развития. Третье: плотность населения в различных областях занимаемой ими территории была неодинаковой. В частности, на Северо – Западном Кавказе она была гораздо выше, чем на Центральном Кавказе. Четвертое: между западными и восточными адыгами проживали многочисленные пришлые азиатские племена, которые, «вкладываясь» между ними, разрушали их единство естественный процесс их консолидации. Следует также отметить, что такую разрушительную силу для единства западных адыгов, абхазцев, касков, хаттов имели и те пришлые, чужды племена, которые оказались в различные исторические эпохи между последними, и такое перенаселение исторической территории единого в прошлом этноса послужило главной причиной его поэтапного разъединения и утраты единства. Эти все факторы не могли не сказаться на истории адыгов и абхазцев, которые в далеком прошлом имели общих предков в лице хаттов, касаков и синдо – меотских племен. Тем более, что эти факторы значительно повлияли и на процесс их консолидации, и на формирование феодальных отношений. И до окончательного утверждения феодального строя адыгам и абхазам пришлось потратить еще немало времени преодолевая внутренние и внешние трудности.

Глава I. Историография проблемы. Характеристика источниковой базы.

§ 1. Историография проблемы.

§ 2. Источниковая база.

Глава II. Социально-экономические отношения у западных адыгов в конце XVIII - первой половине XIX в.

§ 1. Хозяйственное развитие.

§ 2. Торговля с Османской империей и западноевропейскими странами.

§ 3. Торгово-экономические связи адыгов с Россией.

§ 4. Основные черты общественного строя.

Глава III. Начальный этап общественно-политических преобразований у западных адыгов (конец XVIII - первая треть XIX в.).

§ 1. Шейх Мансур и начало шариатского движения на

Северо-Западном Кавказе.

§ 2. Демократический переворот у абадзехов, шапсугов и натухайцев.

§ 3. Особенности политического устройства у адыгских «демократических» и «аристократических» субэтнических групп в первой трети XIX в.

Глава IV. Развитие общественно-политического строя западных адыгов в 20-40-х гг. XIX в.

§ 1. Влияние внешнеполитического фактора на общественно-политическое развитие западных адыгов

§ 2. Военно-политическая деятельность наибов Шамиля Хаджи Мухаммеда и Сулеймана Эфенди в Западной

Черкесии.

§ 3. Возникновение Адагумской конфедерации.

Глава V. Общественно-политические преобразования в Западной

Черкесии в конце 40-х - начале 60-х гг. XIX в.

§ 1. Реформы Мухаммеда Амина.

§ 2. Внутриполитическое положение Западной Черкесии во время и после Крымской войны.

§ 3. Завершающий этап общественно-политических преобразований у западных адыгов.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Общественно-политический строй адыгов Северо-Западного Кавказа: Конец XVIII - 60-е гг. XIX в.»

Актуальность темы исследования. Период времени с конца XVIII в. до середины 60-х гг. XIX в. является весьма важным этапом в истории западных адыгов. Это была эпоха, наполненная крупными событиями и бурными катаклизмами, связанными с Кавказской войной. Борьба за независимость против агрессии царской России оказала большое влияние на ход общественно-экономического, социального и общественно-политического развития адыгов. Она ускорила наметившиеся ранее процессы политической консолидации общества. Вместе с тем она деструктивно воздействовала на основные отрасли народного хозяйства Западной Черкесии. Рассматриваемое время является последним периодом ее независимого развития.

В отечественной исторической науке существует целый ряд фундаментальных исследований, в которых глубоко раскрыты проблемы социально-экономического развития западных адыгов в конце XVIII -первой половине XIX в.1 Вместе с тем до сих пор недостаточно изучено развитие политического строя западных адыгов рассматриваемой эпохи. Между тем жизнь западноадыгского общества в годы Кавказской войны была наполнена не только упорной борьбой за независимость, но и глубокими общественно-политическими преобразованиями, происходившими в условиях острых социальных конфликтов. С конца XVIII в. и до середины 60-х гг. XIX в. шел противоречивый, но в целом поступательный процесс государственной и политической консолидации западных адыгов. Этот процесс был вызван как внутренними, так и внешними факторами. Без глубокого исследования вопросов развития общественно-политического строя Западной Черкесии невозможно воесоздать целостную картину истории адыгов в конце XVIII - первой половине XIX в. Этим прежде всего определяется актуальность поставленной проблемы.

Ее разработка важна и в теоретическом плане для выявления закономерностей возникновения ранних форм государственности. Выражаясь словами историка XIX в. Н. И. Карлгофа, изучение политического устройства адыгов «. может пояснить темные и загадочные стороны в истории первых времен образования государств»2.

Необходимость гармонизации межнациональных отношений в Российской Федерации на современном этапе вполне очевидна. Для этого, среди прочего, следует обратиться к всестороннему исследованию вклада различных народов, в том числе адыгов, в уникальную российскую цивилизацию. Органической частью общероссийской истории являются политические образования XIX в. в Черкесии, изучение которых поможет глубже уяснить важные аспекты русско-кавказских отношений.

Исследование внутриполитической истории западных адыгов конца XVIII - середины 60-х гг. XIX в. позволит глубже изучить такое крупное явление отечественной истории как Кавказская война. Проблема эта также недостаточно изучена в историографии. Наше исследование поможет выявить причины длительного и упорного сопротивления западнокавказских горцев царской экспансии. Корень этих причин следует искать прежде всего в особенностях социальной и политической организации черкесского общества, менталитета адыгов.

Трагедия мухаджирства также тесно связана с поставленной нами проблемой. Предпосылки этого явления вызревали в ходе военно-политических событий 40-50-х гг. XIX в.

Изучение поставленной нами проблемы позволит рассмотреть особенности трансформации традиционных политических институтов в экстремальных условиях войны народа за независимость, выявить характерные черты взаимодействия общественно-политических систем, находящихся на разных этапах развития.

Предметом исследования являются основные аспекты общественно-политического строя западных адыгов в конце XVIII - 60-х гг. XIX в. Анализируются особенности социально-экономических отношений у западных адыгов, характеризуется политическое устройство общества, выявляются основные тенденции реформирования общественно-политической системы, ее развития в сторону демократизации, исследуется процесс становления местной государственности.

Цель и задачи исследования. Исходя из степени изученности темы (историография вопроса и характеристика источников освещены в первой главе), автор поставил перед собой цель - дать комплексное исследование общественно-политического строя западных адыгов в конце XVIII - 60-х гг. XIX в.

Выявить сущность и последствия общественно-политического переворота у западных адыгов в конце XVIII в,

Рассмотреть особенности политического устройства у адыгских «демократических» и «аристократических» субэтнических групп в первой трети XIX в.;

Показать влияние внешнеполитического фактора на общественно-политическое развитие западных адыгов;

Изучить цели, ход и итоги военно-политической деятельности наибов Шамиля на Северо-Западном Кавказе в 40-50-х гг. XIX в.;

Охарактеризовать сущность Адагумских реформ в Западной Черкесии;

Исследовать внутреннюю и внешнюю политику Сочинского меджлиса.

Методологической основой исследования явились важнейшие принципы исторического познания - историзм и объективность. Историзм как принцип исторического познания требует изучения всякого явления истории в его генезисе и развитии, конкретно-исторической обусловленности и индивидуальности. Для получения достоверных научных результатов принцип историзма необходимо применять, соблюдая требование объективности научного исследования. При этом мы опирались на достигнутый уровень научного знания с учетом выдвинутых по данной проблеме точек зрения.

Для решения поставленных в диссертационной работе задач наряду с общенаучными методами нами применены специально-исторические методы исследования: историко-генетический, историко-сравнительный, историко-типологический, историко-системный. Эти методы позволили выявить как особенности общественно-политического развития западных адыгов рассматриваемой эпохи, так и присущие ему общие черты.

В работе применен синтез разных подходов - цивилизационного, формационного, конкретно-исторического. Это дает возможность изучить процесс общественно-политического развития западных адыгов в конце XVIII - 60-х гг. XIX в. как сложное, динамичное и противоречивое во многих проявлениях явление.

Хронологические рамки исследования охватывают период с конца XVIII в., когда у большинства западных адыгов совершается общественно-политический переворот, наложивший существенный отпечаток на их политическое развитие в первой половине XIX в., до 1864 г. - года завершения Кавказской войны и окончательного включения СевероЗападного Кавказа в административно-политическую систему Российской империи.

Научная новизна исследования состоит в следующем:

1. В разработке основных этапов общественно-политических преобразований у западных адыгов в конце XVIII - первой половине XIX в.

2. В выработке новой концепции о сущности общественно-политического переворота у абадзехов, шапсугов и натухайцев в конце XVIII в.

3. В исследовании роли Великобритании и Османской империи в развитии политического строя Западной Черкесии в XIX в.

4. В детальном анализе деятельности наиба Шамиля на СевероЗападном Кавказе Мухаммеда Амина. В работе впервые в историографии показана роль Мухаммеда Амина в «Пши-орк зау» - войне против князей и дворян в Бжедугии, приведшей к свержению здесь власти феодалов и установлению демократического политического устройства.

5. В показе роли шейха Мансура в укреплении позиций ислама на Северо-Западном Кавказе и в возникновении в регионе шариатского движения.

6. В изучении впервые в историографии процесса возникновения и развития Адагумской конфедерации.

7. В исследовании деятельности Сефер-бея Заноко по созданию черкесской государственности на Северо-Западном Кавказе.

8. В анализе внутренней и внешней политики Сочинского меджлиса.

Практическая значимость исследования состоит в том, что положения и выводы диссертации могут быть использованы при создании обобщающих трудов по истории Адыгеи и народов Северного Кавказа, при изучении в вузах Адыгеи, Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии истории адыгских народов, при исследовании проблем Кавказской войны. Фактический материал и выводы диссертации находят непосредственное практическое применение при созданий учебников по истории Адыгеи для средних общеобразовательных учреждений, в написании которых принимает участие автор.

Апробация работы. Основные положения и выводы диссертации нашли отражение в публикациях автора, в его выступлениях на международных, всероссийских и региональных научных конференциях. По теме диссертации опубликована монография (2002 г.) - 11,8 п.л. Всего по теме диссертации опубликовано 29 научных работ, общим объемом более 50 п.л.

ПРИМЕЧАНИЯ:

1 Зевакин Е. С. Социально-экономический строй Адыгеи в XVIII - начале XIX веков // Очерки истории Адыгеи. - Майкоп, 1957. - T.I. - С. 147-192; Покровский М. В. Адыгейские племена в конце XVIII - первой половине XIX века// Кавказский этнографический сборник. - М., 1958. - Вып. II. -С. 91-138; Его же. Из истории адыгов в конце XVIII - первой половине XIX века: Социально-экономические очерки. - Краснодар, 1989; Гарда-нов В.К. Общественный строй адыгских народов (XVIII - первая половина XIX в.). - М., 1967; Джимов Б. М. Социально-экономическое и политическое положение адыгов в XIX в. - Майкоп, 1986; Бижев А.Х. Адыги Северо-Западного Кавказа и кризис Восточного вопроса в конце 20-х - начале 30-х гг. XIX века. - Майкоп, 1994.

2 Карлгоф Н. О политическом устройстве черкесских племен, населяющих северо-восточный берег Черного моря // Русский вестник. - М., 1860. -Т.28. -Кн. 2. - С. 517.

Заключение диссертации по теме «Отечественная история», Чирг, Асхад Юсуфович

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

С конца XVIII в. и до начала 60-х гг. XIX в. шел противоречивый, но в целом поступательный процесс государственно-политической консолидации западных адыгов. Стремление к созданию единого государства вызывалось не только потребностями обороны от внешнего вторжения, но и было обусловлено тенденциями внутреннего социально-экономического развития.

Начальный этап общественно-политических преобразований относится к последнему десятилетию XVIII в. В это время у абадзехов, шапсугов и натухайцев происходит общественно-политический переворот. Суть его состояла в том, что усилившиеся тфокотли сумели в политической сфере закрепить то, что им удалось ранее в сфере экономической. Они оттеснили феодальную знать от управления обществом и установили демократическое политическое устройство. Произошло столкновение двух тенденций централизации Западной Черкесии - "сверху" и "снизу". Под централизацией "сверху" понимается стремление владетельных князей объединить адыгов под властью одного монарха. Такую политику, например, проводили в XVIII в. бжедугский князь Батчерий Хаджимуков, а в XIX в. - темиргоевский князь Байзрокко Болотоков и знаменитый политик Сефер-бей Заноко. Централизация "снизу" - это попытка создать единое государство на путях глубокой демократизации общества. Следует отметить также наличие двух факторов преобразований -светского и религиозного. В ходе переворота конца XVIII в. преобладал светский характер преобразований, однако уже тогда наметилось воздействие исламского фактора. Результаты переворота были зафиксированы в 1803 г. на съезде "Печетнико-зефес".

И после переворота конца XVIII в. Западная Черкесия осталась раздробленной и разобщенной в политическом отношении страной. По характеру своего общественно-политического строя адыгские субэтнические группы делились на два больших подразделения - "аристократическое" и "демократическое". К "аристократическому" относились бесленеевцы, темиргоевцы, бжедуги, хатукайцы, махошевцы, егерухаевцы, адемиевцы, жанеевцы и закубанские кабардинцы. К "демократической" группе относились абадзехи, шапсуги и натухайцы. Различие между этими подразделениями адыгских субэтнических групп в политической сфере заключалось в том, что у "аристократических" субэтносов сохранялось княжеское управление, в то время как у абадзехов, шапсугов и натухайцев установилась демократическая форма правления. Важную роль в общественном управлении у них играли народные собрания.

Политический строй западноадыгских княжеств можно характеризовать как сословно-представительную монархию. Княжеская власть была уже сложившейся государственной властью. До русско-турецкой войны 1828-1829 гг. эти княжества являлись политически независимыми государственными образованиями. После заключения Адриано-польского мирного договора 1829 г. равнинные княжества были вынуждены признать свою политическую зависимость от Российской империи. Однако царские администраторы не имели прочной власти над адыгским населением. В попытке восстановить свою независимость княжества заключали союзы с абадзехами, шапсугами и натухайцами.

Существенное воздействие на ход общественно-политического развития западных адыгов оказывал внешнеполитический фактор. В отличие от "аристократических" субэтносов, влияние внешнего фактора на общественно-политическую систему у абадзехов, шапсугов и натухайцев приводило к укреплению начал государственности. Международный статус Западной Черкесии существенным образом изменился в результате русско-турецкой войны 1828-1829 гг. Согласно условиям завершившего эту войну Адрианопольского мирного договора, Западная Черкесия стала составной частью Российской империи. Адыги, однако, отказались признать договор, решивший их судьбу без их участия и не захотели подчиниться царскому правительству России. В Санкт-Петербурге было принято решение подчинить адыгов силой оружия. В 1830 г. происходит вторжение царских войск на территорию Западной Черкесии.

Военное давление со стороны царизма побуждало адыгов объединяться. Ускоренно развивались у "демократических" субэтносов тенденции централизации политической системы. В 1834 г. абадзехи, шапсуги, натухайцы и убыхи заключили между собой военный и политический союз. Условия союза предусматривали объединение вооруженных сил горцев, недопущение связей с царской администрацией и запрет на ведение сепаратных переговоров с царским командованием. Именно в этот период был выдвинут проект создания единой политической организации в Западной Черкесии, автором которого был Б. Абат. Этот проект предусматривал превращение народных собраний в постоянно действующие органы власти, создание регулярных вооруженных сил, введение четкой системы административно-территориального управления. Проект начал реализовываться уже после кончины автора, в конце 40-х гг. XIX в.

Ярким выражением развития государственности явилось принятие в 1841 г. на собрании представителей "демократических" субэтнических групп на р. Пшехе союзного договора - Дефтера. Этот документ вводил в обществе единые религиозные и гражданские правила, принципы соблюдения общей политики в отношении России.

Определенное влияние на процесс общественно-политического развития западных адыгов оказывала также политика Османской империи и Великобритании. Британские эмиссары предпринимали попытки сплотить горцев в одно политическое целое для более успешного их сопротивления войскам царской России. Подобная линия английской политики вызывалась тем, что английское правительство усматривало в России опасного для себя соперника в борьбе за господство на Ближнем Востоке и Кавказе. Европейское общественное мнение в целом было на стороне черкесов, отстаивавших свою независимость.

Важным этапом общественно-политических преобразований явилась деятельность первых двух наибов Шамиля в Черкесии - Хаджи Мухаммеда и Сулеймана Эфенди в 1842-1846 гг. Наиболее энергичный из них, Хаджи Мухаммед распространял шариат, призывал адыгов к газавату. Он стремился объединить черкесов по примеру имамата Шамиля.

Между тем с течением времени условия Дефтера 1841 г. стали нарушаться. Причины этого коренились в серьезных недостатках системы политического управления у западных адыгов. Решения представительных органов власти носили рекомендательный характер, не было еще механизма их реализации. Отрицательную роль играло отсутствие исполнительной власти, которая проводила бы решения представительных органов власти в жизнь. Большинство народа не имело возможности отстаивать свои интересы. Все это способствовало развитию анархии и беспорядков. Кроме того, сторонники царизма наносили большой ущерб делу отстаивания национальной независимости. Российская администрация стремилась изнутри расколоть адыгов.

Серьезным недостатком административно-судебной системы "демократических" субэтнических групп являлась ее двойственность. Представительные органы базировались как на кровнородственных связях, так и на основе территориальных объединений. Необходима была глубокая политическая реформа.

Эта реформа стала проводиться с 1847 г. Началась реализация ряда положений проекта Б. Абата. Большую роль в проведении реформы сыграло Адагумское собрание, длившееся с февраля 1848 г. по февраль 1849 г. Результатом работы этого собрания явилось создание единой административно-судебной системы и образование конфедерации абадзехов, шапсугов, натухайцев и убыхов. Административное управление конфедерацией строилось по территориальному принципу. Вся подвластная ей территория была разделена на административные участки по сто дворов в каждом. Участками управляли избранные народом старшины.

Такие участки, находящиеся в каждой долине (псухо), имели в качестве общего руководящего органа управления совет псухо. В него обычно входило 16 старшин. Для решения вопросов, касающихся всей конфедерации, созывались собрания представителей всех населяющих ее субэтнических групп.

В дальнейшем проведение политических реформ натолкнулось на упорное сопротивление как прежних мощных родственных объединений, так и феодальной аристократии. Кроме того, созданию единой сильной государственной системы с неизбежным подчинением отдельной личности общественным властям весьма препятствовал дух личной независимости и свободы, характерный для черкесов и убыхов. Сказывалось также отсутствие крупного политического лидера, способного энергично осуществлять реформаторский курс. Проведение преобразований затормозилось.

Тогда реформаторы снова обратились к исламу, как мощному идеологическому средству сплочения черкесского общества. В этот переломный момент в Западной Черкесии появился третий наиб Шамиля - Мухаммед Амин. Действуя энергично и целеустремленно, он сумел заложить основу для создания Черкесского государства. Политическая система Мухаммеда Амина обладала определенной устойчивостью, однако наиб не сумел до конца реализовать идею государственности. Особенно это проявилось во время и после Крымской войны 1853-1856 гг., когда Мухаммед Амин встретил политического соперника в лице Се-фер-бея Заноко. Цель у них была одна - создание независимого Черкесского государства. Но шли они к ней разными путями. Борьба между двумя черкесскими лидерами ослабляла их власть и влияние.

Примечательной чертой развития общественно-политического строя западных адыгов являлось то обстоятельство, что демократические преобразования у абадзехов, шапсугов и натухайцев оказывали существенное воздействие на политическую систему "аристократических" субэтнических групп. У бжедугов, к примеру, социальная борьба тфокотлей против феодалов привела в 1856 г. к настоящему погрому бжедугской феодальной знати. Эти события вошли в историю под названием "Пши-орк-зау". В настоящем исследовании установлено, что одним из главных организаторов этих революционных событий являлся Мухаммед Амин. Демократические преобразования в Бжедугии явились вторым крупным шагом в ходе общественно-политических преобразований в Западной Черкесии после переворота конца XVIII в. у абадзехов, шапсугов и натухайцев. Созданная в Бжедугии демократичеекая власть активно поддерживала действия Мухаммеда Амина в 1856-1859 гг., вплоть до окончательного завоевания бжедугских земель царскими войсками.

Капитуляция Мухаммеда Амина и смерть Сефер-бея Заноко в 1859 г. не остановили процесс создания адыгской государственности.

Заключительный этап общественно-политических преобразований у западных адыгов связан с созданием и деятельностью в 60-х гг. XIX в. меджлиса "вольности черкесской". Меджлис был образован представителями абадзехов, шапсугов и убыхов в июне 1861 г. Он разделил подвластную территорию на 12 округов, создал аппарат управления и ввел налоги. Это было образование государственного типа. Создание меджлиса 1861 г. является ярким примером государственно-правового творчества адыгов.

Вместе с тем, заложенный в меджлисе потенциал не успел в полной мере реализоваться вследствие поражения адыгов в Кавказской войне и вынужденного переселения большинства из них в пределы Османской империи. Царское завоевание не позволило завершиться закономерному процессу образования централизованного Черкесского государства.

Список литературы диссертационного исследования доктор исторических наук Чирг, Асхад Юсуфович, 2003 год

1. Источники а) архивные

2. Архив внешней политики Российской империи

3. Ф. Посольство в Константинополе. 1830 г. Оп. 90. Д. 452/2. Ф. СПб. "Главный архив II-4". 1838 г. Д. 6.

4. Архив Адыгейского республиканского института гуманитарныхисследований

5. Ф. 1. П. 49. Д. 23. Ф.2.П. 10. Д. 1; П. 7. Д. 14.

6. Государственный архив Краснодарского края

7. Ф. 249 "Канцелярия наказного атамана Кубанского казачьего войска". On. 1. Д. 477, 605, 962, 965, 1066, 1158, 1260, 1295, 1302, 1528, 1642, 2831.

8. Ф. 250 "Войсковая канцелярия Черноморского казачьего войска". Оп. 2. Д. 1578.

9. Ф. 254 "Войсковое дежурство Черноморского казачьего войска". On. 1. Д. 887,912,919,937, 943,944, 945,947, 1014, 1041, 1051, 1164.

10. Ф. 257 "Войсковое правление Кавказского линейного казачьего войска". On. 1. Д. 14.

11. Ф. 318 "5-е отделение Черноморского казачьего войска штаба Отдельного кавказского корпуса". On. 1. Д. 141, 234, 488.

12. Ф. 322 "Анапское комендантское управление". On. 1. Д. 18, 46,56.

13. Ф. 327 "Штаб Джубгского (ЗакубанскоГо) отряда. On. 1. Д. 3, 19,51.

14. Ф. 347 "Штаб начальника Лабинской кордонной линии". On. 1. Д. 1, 3, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 26, 27, 28, 31, 32, 33, 39.

15. Ф. 348 "Комиссия для разбора личных и поземельных прав горцев Терской и Кубанской области". On. 1. Д. 9.

16. Ф. 670 "Коллекция документов по истории Кубанского казачьего войска". On. 1. Д. 24, 26, 34.

17. Ф. 696 "Управление начальников Лабийского, Верхнекубанского и Нагорного округов". On. 1. Д. 3, 8.

18. Ф. 764 "Коллекция документов по истории Кубани, собранная Ф.Ф.Щербиной". On. 1. Д. 39, 45, 56.

19. Ф. 799 "Документальные материалы, собранные профессором Сиотковым". On. 1. Д. 2, 7, 11, 12, 14, 16, 17.

20. Российский государственный архив Военно-Морского флота

21. Ф. 243 "Управление Главного командира Черноморского флота и портов Черного моря". On. 1. Д. 748, 920, 2502, 2615, 2721, 2723, 2919, 2920, 2921, 2922, 3170, 3171, 3410.

22. Российский государственный военно-исторический архив

23. Ф. "Военно-ученый архив". Д. 6222,6228, 6244, 6247, 6284, 6300, 6301, 6302, 6331, 6632, 6335, 6344, 6360, 6390, 6391, 6392, 6435, 6440, 6445, 6462, 6470, 6485, 6531, 6592, 18490, 18510, 18511, 18513, 18514, 19221, 19256.

24. Ф. 38 "Департамент Генерального штаба". Оп. 7. Д. 69, 209, 313, 395, 406, 414, 434, 468.

25. Ф. 90 "Раевский Н.Н.". On. 1. Д. 110, 112.

26. Ф. 482 "Кавказские войны". Д. 127.

27. Российский государственный исторический архив1. Ф. 18. Оп. 4. Д. 1.1. Ф. 560. Оп. 22. Д. 157.1. Ф. 1263. On. 1. Д. 259.

28. Ф. 1268 "Кавказский комитет". On. 1. Д. 134.1. Ф. 1297. Оп. 164. Д. 91.1. Ф. 1307. On. 1. Д. 32.б) опубликованные

29. Адамов Е., Кутаков JI. Из истории происков иностранной агентуры во время кавказских войн: Документы // Вопросы истории. 1950. -№ 11.

30. Адмирал JI.M. Серебряков: Документы / Составители: А.О. Арутюнян, В.А. Микаелян, О.С. Баликян // Вестник архивов Армении. Ереван, 1973. - № 1 (35).

31. Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII XIX вв. - Нальчик, 1974.

32. Акты, собранные Кавказской археографической комиссией. -Тифлис, 1878 1904. - Т. VII - XII.

33. Англо-русский инцидент со шхуной "Виксен" //Красный архив. -1940.-Т. 5(102).

34. Архив князя Воронцова. М., 1893. - Книга 39.

35. Архив Раевских. СПб, 1910. - Т. 3.

36. Архивные материалы о Кавказской войне и выселении черкесов (адыгов) в Турцию (1848 1874). Часть 2 / Составитель Т.Х.Кумыков. -Нальчик, 2003.

37. Бутков П.Г. Материалы для новой истории Кавказа. СПб, 1869. -Т. I - III.

38. ВенюковМ.И. Кавказские воспоминания (1861 1863 гг.) // Русский архив. - М., 1880. - Кн. 1. - Вып. 1 - 2.

39. Внешняя политика России XIX и начала XX века: Документы российского Министерства иностранных дел. Серия I. - М., 1967. -Т. V; Серия II. - М., 1979. - Т. Ill (XI).

40. Воспоминания майора Осман-бея // Кавказский сборник. Тифлис, 1877.-Т. II.

41. Всеподданнейший рапорт новороссийского генерал-губернатора, графа Воронцова // Русский архив. М, 1894. - Кн. 2. - № 6. - С. 216 - 235.

42. Деятели адыгской культуры дооктябрьского периода: Избранные произведения. Нальчик, 1991.

43. Дюбуа де Монпере Ф. Путешествие вокруг Кавказа // Труды института абхазской культуры. Сухуми, 1937. - Вып. VI.

44. Загадочный мир народов Кавказа: Записки из архивов Эдинбургского миссионерского общества и других источников конца XVIII XIX вв. -Нальчик, 2000.

45. Казем-бек М.А. Мохаммед-Амин // Русское слово. СПб, 1860.6.

46. Каменев Н. Бассейн Псекупса // Кубанские войсковые ведомости. -Екатеринодар, 1867. № 2, 5, 14, 27 - 29.

47. Каменев Н. Несколько слов о колонизации Западного Кавказа вообще и Псекупского полка в особенности // Кубанские войсковые ведомости. 1867. - № 39.

48. Карлгоф Н. Военно-статистическое обозрение восточного берега Черного моря // Военно-статистическое обозрение Российской империи.-СПб, 1853.-Ч. 10.

49. Карлгоф Н. Магомет-Амин // Кавказский календарь на 1861 год. -Тифлис, 1860.

50. Карлгоф Н. О политическом устройстве черкесских племен, населяющих северо-восточный берег Черного моря // Русский вестник. -М, 1860.-Т. 28.

51. Лазарев М.П.: Документы. М, 1955. - Т. II.

52. Лапинский Т. Горцы Кавказа и их освободительная борьба против русских. Нальчик, 1995.

53. Леонтович Ф.И. Адаты кавказских горцев. Одесса, 1882. - Вып. I.

54. Лорер Н.И. Записки. М., 1931.

55. Люлье Л.Я. Черкесия: Историко-этнографические статьи. Краснодар, 1927.

56. Материалы к истории покорения Западного Кавказа и Черноморского побережья: Время графа Паскевича-Эриванского и барона Розена // Кавказский сборник. Тифлис, 1912. - Т. 32. - Ч. II.

57. М.П. Взятие турецкой крепости Анапы, в 1807 году. (Письмо к Н.И.Гречу) // Сын Отечества. СПб, 1828. - Ч. 119. - № IX.

58. Материалы по обычному праву кабардинцев: Первая половина XIX века. Нальчик, 1956.

59. Нарты. Адыгский героический эпос. М., 1974.

60. Народы Турции: 20 лет пребывания среди болгар, греков, албанцев, турок и армян дочери и жены консула: Пер. с англ. СПб, 1879. -Т. I.

61. Новицкий Г. Географическо-статистическое обозрение земли, населенной народом Адехе // Тифлисские ведомости. 1829. - № 22 - 25.

62. О зависимых сословиях в горском населении Кубанской области // Кубанские войсковые ведомости. 1867. - № 15.

63. Осада Кавказа: Воспоминания участников Кавказской войны XIX века. СПб, 2000.

64. Обозрение Малой Азии, в нынешнем ее состоянии, составленное русским путешественником М.В. СПб, 1839.

65. Очерк положения военных дел на Кавказе с начала 1838 до конца 1842 года // Кавказский сборник. Тифлис, 1877. - Т. И.

66. Переписка М.П. Лазарева с Н.Н. Раевским // Русский архив. -1882. -Кн. 2 -№3.

67. Правовые нормы адыгов и балкаро-карачаевцев в XV XIX вв. / Составители Х.М. Думанов, Ф.Х. Думанова. - Майкоп, 1997.

68. Присоединение Крыма к России: Рескрипты, письма, реляции и донесения. СПб, 1885. - Т. 2.

69. Проблемы Кавказской войны и выселение черкесов в пределы Османской империи (20 70-е гг. XIX в.): Сборник архивных документов. - Нальчик, 2001.

70. Розен А.Е. Записки декабриста. СПб, 1907.

71. Русско-адыгейские торговые связи. 1793 1860 гг.: Сборник документов. - Майкоп, 1957.

72. Сталь К.Ф. Этнографический очерк черкесского народа // Кавказский сборник. Тифлис, 1900. - Т. XXI.

73. Суворов А.В. Сборник документов. М., 1951. - Т. 2.

74. Торнау Ф.Ф. Воспоминания Кавказского офицера. М., 1864.

75. Трагические последствия Кавказской войны для адыгов (вторая половина XIX начало XX века): Сборник документов и материалов. -Нальчик, 2000.

76. Тридцать лет в турецких гаремах: Автобиография жены великого визиря Кипризли Мегемет - паши, Мелек-Ханум: Пер. с англ. - СПб, 1874.

77. Федоров М.Ф. Походные записки на Кавказе с 1835 по 1842 гг. // Кавказский сборник. Тифлис, 1879. - Т. III.

78. Фелицын Е.Д. Документы к истории завоевания восточного берега Черного моря // Кубанские областные ведомости. Екатеринодар, 1891.-№6.

79. Филипсон Г.И. Воспоминания. М., 1885.

80. Фонвилль А. Последний год войны Черкесии за независимость. 1863 1864 гг.: Из записок участника-иностранца. - Краснодар, 1927.

81. Хаджимуков Т. Народы Западного Кавказа (По неизданным запискам природного бжедуха князя Хаджимукова) // Кавказский сборник. Тифлис, 1910. - Т. XXX.

82. Хазров И. Остатки христианства между закубанскими племенами // Кавказ. Тифлис, 1846. - № 40, 42.

83. Хан-Гирей С. Избранные произведения. Нальчик, 1974.

84. Хан-Гирей С. Записки о Черкесии. Нальчик, 1978.

85. Хрестоматия по истории Кубани: Документы и материалы. -Краснодар, 1975.-Ч. 1.

86. Шаги к рассвету. Адыгские писатели-просветители XIX века: Избранные произведения. Краснодар, 1986.

87. Шамиль ставленник султанской Турции и английских колонизаторов (сборник документальных материалов). - Тбилиси, 1953.

88. Шамрай B.C. Историческая справка к вопросу о ясырях на Северном Кавказе и в Кубанской области и документы, относящиеся к этому вопросу // Кубанский сборник. Екатеринодар, 1906. - T.XII.

89. Юзефович Т. Договоры России с Востоком политические и торговые. СПб, 1869.

90. Bell J.S. Journal of a Residence in Circassia during the Jears 1837, 1838 and 1839. London, 1840. - Vol. II

91. Haxthausen A. Transkaukasia. Leipzig, 1856. Th. 1.

92. James Stanislaus Bell"s Tagebuch seines Aufenthaltes in Circassien wahrend der Jahre 1837, 1838 und 1839. Pforzheim, 1841.

93. Klaproth J. Reise in den Kaukasus und nach Georgien unternommen in den Jahren 1807 und 1808. Halle und Berlin, 1812. - Bd. 1 - 2.

94. Koch K. Reise durch Rutland nach dem kaukasischen Isthmus in den Jahren 1836, 1837 und 1838. Stuttgart und Tubingen, 1842. - Bd. 1- 2.

95. Koch К. Wanderungen im Orient, wahrend der Jahre 1843 und 1844. -Weimar, 1847.-Bd. 3.

96. Wagner M. Der Kaukasus und das Land der Kosaken in den Jahren 1843 bis 1846. Dresden und Leipzig, 1848. - Bd. 1; Bd. 2.

98. Апфельбаум А.С. Кавказ и русско-турецкая война 1828-1829 годов: Автореф. дне. . канд ист. наук. Нальчик, 1985.

99. Бижев А.Х. Адыги Северо-Западного Кавказа: внутриполитическое и международное отношения в годы Кавказской войны (20-30-е гг. XIX в.): Автореф. дис. . д-ра ист. наук. Махачкала, 1996.

100. Дзамихов К.Ф. Адыги в политике России на Кавказе (1550-е начало 1770-х гг.): Автореф. дис. . д-ра ист. наук. - Нальчик, 2001.

101. Касумов А.Х. К истории агрессивной политики Англии и Турции на Северном Кавказе в 30-60-х гг. XIX в.: Автореф. дис. . канд. ист. наук.-М., 1955.

102. Касумов Х.А. Северо-Западный Кавказ (черкесский вопрос) в русско-турецких отношениях 1774-1829 гг.: Автореф. дис. . канд. ист. наук. Нальчик, 1998.

103. Кудаева С.Г. Переселение адыгов в Османскую империю (20-70 гг. XIX в.): Автореф. дис. . канд. ист. наук. Майкоп, 1996.

104. Покровский М.В. Очерки социально-экономической истории адыгейских племен в конце XVIII первой половине XIX веков: Дис. . д-ра ист. наук. - Краснодар, 1956. - Т. I-III.

105. Чхеидзе А.Е. Кавказ в ближневосточной политике Англии (30-50-ые годы XIX века): Автореф. дис. . д-ра ист. наук. Тбилиси, 1974.1. Исследования

106. Авалиани C.JI. Зависимые сословия на Северном Кавказе. Одесса, 1914.

107. Алиев У., Городецкий Б.М., Сиюхов С. Адыгея (Адыгейская автономная область). Ростов н/Д, 1927.

108. Алиева С.И. Наибы Шамиля на Кубани // Древности Кубани. -Краснодар, 1998. Вып. 8.

109. Аутлев М., Зевакин Е., Хоретлев А. Адыги: Историко-этнографический очерк. Майкоп, 1957.

110. Ахмадов Ш.Б. Имам Мансур. Грозный, 1991.

111. Беннигсен А. Народное движение на Кавказе в XVIII веке ("Священная война" Шейха Мансура (1785 1791 гг.). Малоизвестный период и соперничество в русско-турецких отношениях). - Махачкала, б.г.

112. Бентковский И.В. Заселение западных предгорий Главного Кавказского хребта // Кубанский сборник. Екатеринодар, 1883. - Т. I.

113. Берже А.П. Краткий обзор горских племён на Кавказе. Тифлис,

114. Бижев А.Х. Адыги Северо-Западного Кавказа и кризис Восточного вопроса в конце 20-х начале 30-х гг. XIX века. - Майкоп, 1994.

115. Блиев М.М. Кавказская война: социальные истоки, сущность // История СССР. 1983. - №2.

116. Блиев М.М, Дегоев В.В. Кавказская война. М, 1994.

117. Броневкий С.М. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. М, 1823. - Ч. 1-2.

118. Брун Ф. О внешней торговле Новороссийского края и Бессарабии в 1846 году // ЗООИД. Одесса, 1848. - Т. II.

119. Бутков П.Г. Материалы для новой истории Кавказа с 1722-го по 1803 год: Извлечения. Нальчик, 2001.

120. Бушуев С.К. Борьба горцев за независимость под руководством Шамиля. М. - Л, 1939.

121. Бушуев С.К. Из истории внешнеполитических отношений в период присоединения Кавказа к России (20-70-е годы XIX в.). М, 1955.

122. Бушуев С.К. О кавказском мюридизме // Вопросы истории. -М.,1956. №12.

123. Васильков В.В. Очерк быта темиргоевцев //СМОМПК. Тифлис, 1901. - Вып.29.

124. Вейденбаум Е.Г. Кавказские этюды. Тифлис, 1901.

125. Венюков М.И. Очерки пространства между Кубанью и Белой // ЗИРГО.- 1863.-№2.

126. Венюков М.И. К истории заселения Западного Кавказа. 1861 -1863 гг. // Русская старина. СПб, 1878. - Июнь.

127. Веселовский Н.И. Военно-исторический очерк города Анапы // Записки разряда военной археологии и археографии имп. Русского военно-исторического общества. Пг., 1914. - Т.3.

128. Восточный вопрос во внешней политике России: Конец XVIII -начало XX вв. М., 1978.

129. Вульф П. Английская шхуна "Виксен" военный приз, взятый бригом "Аякс" у берегов Кавказа в 1836 году. // Морской сборник. -СПб, 1886. - Т. CCXIII. - № 4.

130. Гарданов В.К. Общественный строй адыгских народов (XVIII -первая половина XIX в.). М. 1967.

131. Гатагова JI.C., Исмаил-Заде Д.И., Котов В.И., Некрасов A.M., Трепавлов В.В. Россия и Северный Кавказ: 400 лет войны? // Отечественная история. М., 1998. - № 5.

132. Гейдук Ф. О значении для России развития сельскохозяйственной промышленности на северо-восточном берегу Черного моря // Русский вестник.-М., 1871. Т. 92. - № 3.

133. Гейне К. Материалы для истории покорения Западного Кавказа // Военный сборник. СПб, 1866. - Т. 48. - № 3.

134. Генезис, основные этапы, общие пути и особенности развития феодализма у народов Северного Кавказа. Махачкала, 1980.

135. Георгиев В.А. Внешняя политика России на Ближнем Востоке в конце 30 начале 40-х гг. XIX в. - М., 1975.

136. Гиреев Д., Недумов С. Декабристы на Кавказе // Известия СевероОсетинского НИИ. Орджоникидзе, 1957. - Т. XIX.

137. Гордин Я.А. Кавказ: Земля и кровь. Россия в Кавказской войне XIX века. СПб, 2000.

138. Дебу И. О кавказской линии и о присоединенном к ней Черноморском войске или общие замечания о поселенных полках, ограждающих Кавказскую линию, и о соседственных горских народах. СПб, 1829.

139. Дегоев В.В. Военная тревога 1837 года: к истории англо-русского инцидента со шхуной "Виксен" // История СССР. 1985. - № 3.

140. Дегоев В.В. Кавказская война: альтернативные подходы к ее изучению // Вопросы истории. М., 1999. - № 6.

141. Джимов Б.М. Социально-экономическое и политическое положение адыгов в XIX в. Майкоп, 1986.

142. Дзамихов К.Ф. Адыги в политике России на Кавказе (1550-е начало 1770-х гг.). - Нальчик, 2001.

143. Дзидзария Г.А. Махаджирство и проблемы истории Абхазии XIX столетия. 2-е изд. - Сухуми, 1982.

144. Дроздов И. Эпизоды из Кавказской войны в Кубанской области. -СПб, 1872.

145. Дроздов И. Последняя борьба с горцами на Западном Кавказе // Кавказский сборник. Тифлис, 1877. - Т. II.

146. Дроздов И. Обзор военных действий на Западном Кавказе с 1848 по 1856 год // Кавказский сборник. Тифлис, 1886. - Т. X.

147. Дубровин Н. История войны и владычества русских на Кавказе. -СПб, 1886.-Т. II.

148. Дубровин Н. Черкесы (Адыге). Краснодар, 1927.

149. Думанов Х.М. Социальная структура кабардинцев в нормах адата. Первая половина XIX в. Нальчик, 1990.

150. Духовский С. Даховский отряд на южном склоне Кавказских гор в 1864 году.-СПб, 1864.

151. Дьячков-Тарасов А.Н. Мамхеги // Известия Кавказского отдела имп. Русского географического общества. Тифлис, 1902. - Кн. 22. - В. 4.

152. Дьячков-Тарасов А.Н. Бзиюко-зауо // Революция и горец. Ростов н/Д, 1929.-№ 1-3.

153. Дьячков-Тарасов Н. Черноморская кордонная, Черноморская береговая линии и правый фланг Кавказа перед Восточною войною в 1853 году: (Военно-исторический очерк) // Кубанский сборник. Ека-теринодар, 1903. - Т. X.

154. Зайончковский A.M. Восточная война 1853-1856 гг. в связи с современной ей политической обстановкой. СПб, 1908,1912. - Т. 1,2.

155. Званба С.Т. Этнографические этюды. Сухуми, 1955.

156. Ибрагимбейли Х.М. Кавказ в Крымской войне 1853 1856 гг. и международные отношения. - М., 1971.

157. Ибрагимбейли Х.М. Народно-освободительная борьба горцев Северного Кавказа под руководством Шамиля против царизма и местных феодалов // Вопросы истории. 1990. - № 6.

158. Избранные произведения адыгских просветителей. Нальчик,1980.

159. История Кабардино-Балкарской АССР. М., 1967. - Т. 1.

160. История народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца XVIII в.-М., 1988.

161. История народов Северного Кавказа (конец XVIII в. 1917 г.). -М., 1988.

162. К дискуссии о характере движения горцев Дагестана под руководством Шамиля // Вопросы истории. 1957. - № 1.

163. К. Обзор событий на Кавказе в 1851 году // Кавказский сборник. -Тифлис, 1900.-Т. 21.

164. Кавказская война: Спорные вопросы и новые подходы: Тезисы докладов Международной научной конференции. Махачкала, 1998.

165. Кавказская война: Уроки истории и современность. Краснодар,

166. Кажаров В.Х. Адыгская хаса: Из истории сословно-представительных учреждений феодальной Черкесии. Нальчик, 1992.

167. Калоев Б.А. Земледелие народов Северного Кавказа. М., 1981.

168. Кандур М. Мюридизм: История кавказских войн 1819 1859 гг. -Нальчик, 1996.

169. Касумов А.Х. Разные судьбы. Нальчик, 1967.

170. Касумов А.Х. Северо-Западный Кавказ в русско-турецких войнах и международные отношения XIX в. Ростов н/Д, 1989.

171. Касумов А.Х., Касумов Х.А. Геноцид адыгов. Нальчик, 1992.

172. Киняпина Н.С., Блиев М.М., Дегоев В.В. Кавказ и Средняя Азия во внешней политике России: Вторая половина XVIII 80-е годы XIX в. -М., 1984.

173. Клинген И. Основы хозяйства в Сочинском округе. СПб, 1897.

174. Колюбакин Н. Взгляд на жизнь общественную и нравственную племен черкесских // Кавказ. Тифлис, 1846. - № 11.

175. Короленко П.П. Черноморцы. СПб, 1874.

176. Короленко П.П. Записки о черкесах (материалы по истории Кубанской области) // Кубанский сборник. Екатеринодар, 1908. - Т. XIV.

177. Короленко П.П. Записки по истории северо-восточного побережья Черного моря. Сочи. // ЗООИД. Одесса, 1911. - Т. 29.

178. Косвен М.О. Материалы по истории этнографического изучения Кавказа в русской науке // Кавказский этнографический сборник. М., 1955. - Вып. I; М., 1958. - Вып. II; М., 1962. - Вып. III.

179. Кудаева С.Г. Огнем и железом: Вынужденное переселение адыгов в Османскую империю (20-70-е гг. XIX в.). Майкоп, 1998.

180. Кумыков Т.Х. Экономическое и культурное развитие Кабарды и Балкарии в XIX в. Нальчик, 1965.

181. Кумыков Т.Х. К вопросу о возникновении и развитии феодализма у адыгских народов // Проблемы возникновения феодализма у народов СССР.-М, 1969.

182. Кумыков Т.Х. Общественная мысль и просвещение адыгов и бал-каро-карачаевцев в XIX начале XX в. - Нальчик, 2002.

183. Лавров Л.И. Развитие земледелия на Северо-Западном Кавказе с древнейших времен до середины XVIII в. // Материалы по истории земледелия СССР. М, 1952. - Сб. 1.

184. Лавров Л.И. Историко-этнографические очерки Кавказа. Л,1978.

185. Лавров Л.И. Попытка образования государства на СевероЗападном Кавказе в 1860-е годы // Краткое содержание докладов Сред-неазиатско-Кавказских чтений. Л, 1980.

186. Лихницкий Н. Адыгея (Исторический очерк) // Революция и горец. 1932. - № 8 - 9 (46 - 47).

187. Макаров Т.Н. Племя Адиге // Кавказ, Тифлис, 1862. - № 29 - 34.

188. Маркова О.П. Восточный кризис 30-х начала 40-х годов XIX в. и движение мюридизма // Исторические записки АН СССР. М, 1953. -Вып. 42.

189. Маргграф О.В. Очерк кустарных промыслов Северного Кавказа с описанием техники производства. М, 1882.

190. Матвеев О.В. К вопросу о черкесской государственности на завершающем этапе Кавказской войны // Вопросы отечественной истории. Краснодар, 1995.

191. Махвич-Мацкевич А. Абадзехи // Народная беседа. СПб, 1864.1. Кн. 3.

192. Меликишвили Г.А. К вопросу о характере древних закавказских и средневековых горских северокавказских классовых обществ // История СССР. 1975. -№ 6.

193. Мельников-Разведенков С.Ф. Города северной части восточного побережья Черного моря // СМОМПК. Тифлис, 1900. - Вып. 27.

194. Меретуков М.А. Хозяйство у адыгов (XIX начало XX в.) // Культура и быт адыгов. - Майкоп, 1980. - Вып. 3.

195. Народно-освободительное движение горцев Дагестана и Чечни в 20 50-х гг. XIX в.: Тезисы докладов и сообщений Всесоюзной научной конференции. - Махачкала, 1989.

196. Нартский эпос и кавказское языкознание. Майкоп, 1994.

197. Национально-освободительная борьба народов Северного Кавказа и проблемы мухаджирства: Материалы Всесоюзной научно-практической конференции 24-26 октября 1990 г. Нальчик, 1994.

198. Некоторые вопросы общественно-политических отношений на Северо-Западном Кавказе в конце XVIII первой половине XIX в. -Майкоп, 1985.

199. Никульченков К.И. Адмирал Лазарев. М., 1956.

200. Нисченков А. Черноморская береговая линия // Всемирная иллюстрация. 1869. - Т. 2. - № 35.

201. Новосельцев А.П. Христианство, ислам и иудаизм в странах Восточной Европы и Кавказа в средние века // Вопросы истории. 1989. -№9.

202. Новосельцев А.П., Пашуто В.Т., Черепнин Л.В. Пути развития феодализма. М., 1972.

203. Новицкий В. Анапа // Кавказский календарь на 1853 год. Тифлис, 1852.

204. Обсуждение вопроса о характере движений горских народов Северного Кавказа в 20 50-х годах XIX века // Вопросы истории. - 1956. - № 12.

205. Общественно-политическая мысль адыгов, балкарцев и карачаевцев в XIX начале XX в.: Материалы конференции. - Нальчик, 1976.

206. Ортабаев Б.Х., Тотоев Ф.В. Ещё раз о Кавказской войне: о её социальных истоках и сущности // История СССР. 1988. - № 4.

208. Очерки истории Адыгеи. Майкоп, 1957. - Т. I.

209. П.У. Начало христианства в Закавказье и на Кавказе // Сборник сведений о кавказских горцах. Тифлис, 1869. - Вып. 2.

210. Панеш А.Д. Деятельность Хаджи-Магомета и Сулеймана-Эфенди на Северо-Западном Кавказе (1842 1846 гг.) // Черкесия в XIX в. -Майкоп, 1991.

211. Пейсонель М. Исследование торговли на черкесско-абхазском берегу Черного моря в 1750 1762 гг. - Краснодар, 1927.

212. Пикман A.M. О борьбе кавказских горцев с царскими колонизаторами // Вопросы истории. 1956. - № 3.

213. Писарев В.И. Методы завоевания адыгейского народа царизмом в первой половине XIX в. // Исторические записки. М., 1940. - Вып. 9.

214. Победоносцев А. Черкесия. М., 1940.

215. Покровский М.В. Русско-адыгейские торговые связи. Майкоп,1957.

216. Покровский М.В. Адыгейские племена в конце XVIII первой половине XIX в. // Кавказский этнографический сборник. - М., 1958. -Вып. 2.

217. Покровский М.В. Из истории адыгов в конце XVIII первой половине XIX века: Социально-экономические очерки. - Краснодар, 1989.

218. Покровский М.Н. Дипломатия и войны царской России в XIX столетии. М, 1923.

219. Покровский Н. Мюридизм у власти ("Теократическая держава" Шамиля) // Историк марксист. - М., 1934. - Т. 2 (36).

220. Пономарев А.В. Шапсугия (очерки). Майкоп, 1938.

221. Попко И.Д. Черноморские казаки в их гражданском и военном быту: Очерки края, общества, вооруженной силы и службы. СПб, 1858.

222. Потто В.А. История 44-го драгунского Нижегородского полка. -СПб, 1894. Т. 3.

223. Прозрителев Г. Шейх Мансур (Материалы для истории Кавказской войны). Ставрополь, 1912.

224. Пушкарев С. Краткий очерк портов северо-восточного берега Черного моря и торгового на этом берегу мореплавания // ЗКОРГО. -Тифлис, 1853.-Кн. 2.

225. Пятидесятилетие покорения Западного Кавказа и окончания Кавказской войны. Тифлис, 1914.

226. Раенко-Туранский Я.Н. Адыге до и после Октября. Ростов н/Д -Краснодар, 1927.

227. Развитие феодальных отношений у народов Северного Кавказа. -Махачкала, 1988.

228. Ракович Д.В. Тенгинский полк на Кавказе. Тифлис, 1900.

229. Религиозные верования адыгов: Хрестоматия исследований. -Майкоп, 2001.

230. Робакидзе А.И. Некоторые черты горского феодализма на Кавказе // Советская этнография. 1978. - № 2.

231. Рожкова М.К. Экономическая политика царского правительства на Среднем Востоке во второй четверти XIX века и русская буржуазия. -М.-Л., 1949.

232. Романовский Д.И. Кавказ и Кавказская война. СПб, 1860. Серебряков И. Сельскохозяйственные условия Северо-Западного Кавказа // ЗКОСХ. - Тифлис,1867. - № 1 - 2.

233. Смирнов Н.А. Политика России на Кавказе в XVI XIX веках. -М., 1958.

234. Смирнов Н.А. Мюридизм на Кавказе. М., 1963. Соколов Д. Хаджи-Магомет (Сподвижник Шамиля. Историческая справка) // Кубанский сборник. - Екатеринодар, 1905. - Т. XI.

235. Стеценков В.А. Адмирал Лазарь Маркович Серебряков. СПб,1865.

236. Татищев С.С. Внешняя политика императора Николая I. СПб,1887.

237. Теория государства и права. М., 1995. - Ч. 1. Тетбу-де-Мариньи Э. Цемесская бухта на восточном берегу Черного моря // ЗООИД. - Одесса, 1853. - Т. 3.

238. Тхагушев Н.А. Адыгейские (черкесские) сорта яблони и груши. -Майкоп, 1948.

239. Фадеев А.В. Меч и золото на берегах Абхазии. Сухум, 1933. Фадеев А.В. Мюридизм как орудие агрессивной политики Турции и Англии на Северо-Западном Кавказе в XIX столетии // Вопросы истории. - 1951.-№ 9.

240. Фадеев А.В. О внутренней социальной базе мюридистского движения на Кавказе в XIX веке // Вопросы истории. 1955. - № 6.

241. Фадеев А.В. Россия и восточный кризис 20-х гг. XIX в. М.,

242. Фадеев А.В. Россия и Кавказ первой трети XIX в. М., 1960.

243. Фадеев Р.А. Шестьдесят лет Кавказской войны. Тифлис, 1860.

244. Фелицын Е.Д. Князь Сефер-бей Зан: Политический деятель и поборник независимости черкесского народа // Кубанский сборник. Екатеринодар, 1904.-Т. 10.

245. Хавжоко Ж. Магомет-Эмин // Тарих. Махачкала, 1996. - № 2 - 3.

246. Хавжоко Шаукат Муфти. Герои и императоры в черкесской истории. Нальчик, 1994.

247. Хапачева Р.В. Адыгские народные собрания истоки, развитие, функции. - Майкоп, 2000.

248. Хатисов П.С., Ротиньянц А.Д. Отчет комиссии по исследованию земель на северо-восточном берегу Черного моря, между реками Туапсе и Бзыбью // ЗКОСХ. Тифлис, 1867. - № 5 - 6.

249. Хотко С.Х. Очерки истории черкесов от эпохи киммерийцев до Кавказской войны. СПб, 2001.

250. ЧиргА.Ю. Назревшие задачи изучения политической истории адыгов XIX века // Черкесия в XIX веке. Майкоп, 1991.

251. ЧиргА.Ю., Денисова Н.Н., ХлынинаТ.П. Государственность Адыгеи: Этапы становления и развития. Майкоп, 2002.

252. Чирг А.Ю. Развитие общественно-политического строя адыгов Северо-Западного Кавказа (конец XVIII 60-е гг. XIX в.). - Майкоп, 2002.

253. Шавров Н. Проекты колонизации Восточного берега Черного моря // Северный вестник. 1886. - № 7.

254. ШамрайВ.С. Краткий очерк меновых (торговых) сношений по Черноморской кордонной и береговой линии с Закубанскими горскими народами. С 1792 по 1864 год // Кубанский сборник. Екатеринодар, 1901.-Т. 8.

255. Шейх Мансур и освободительная борьба народов Северного Кавказа в последней трети XVIII века: Тезисы докладов и сообщений международной научной конференции. Грозный, 1992.

256. Щербина Ф.А. История Армавира и черкесо-гаев. Екатеринодар, 1916.

257. Щербина Ф.А. История Кубанского казачьего войска. Екатеринодар, 1913. - Т. 2.

258. Эсадзе С.С. Покорение Западного Кавказа и окончание Кавказской войны. Тифлис, 1914.

259. Baumgart W. Der Friede von Paris 1856. Munchen; Wien, 1972.

260. BaumgartenG. Sechzig Jahre des kaukasischen Krieges. Leipzig,1861.

261. Blanch L. The Sabres of Paradise. London, 1960.

262. Bodenstedt F. Die Volker des Kaukasus und ihr Freiheitskampfe gegen die Pussen: Ein Beitrag zur neuesten Geschichte des Orients. -Frankfurt a. M, 1848.

263. Bodenstedt F. Erinnerungen aus meinem Leben. Berlin, 1888. - Bd. 1,2.

264. Die Auswanderung der Tscherkessen aus dem Kaukasus // Globus. -1874.-Bd. 26.

265. Die Grtinde und Veranlassungen zur Auswanderung der Tscherkessen aus dem Kaukasus // Globus. 1866. - Bd. 10.

266. Hoffmann J. Das Problem einer Seeblockade Kaukasiens nach dem Pariser Frieden von 1856 // Forschungen zur osteuropaischen Geschichte. -1966.-Bd. 11.

267. Hoffmann J. Die Politik der Machte in der Endphase der Kaukasuskriege // Jahrbucher fur Geschichte Osteuropas. 1969. - Bd. 17. -Heft 1.

268. Kottenkamp F. Geschichte Russlands seit 1830, mit besonderer Rticksicht auf den Krieg im Caucasus. Stuttgart, 1843.1.xenburg N. England und die Urspriinge der Tscherkessenkriege // Jahrbucher fur Geschichte Osteuropas. 1965. - Bd. 13.

269. Neumann K. Rupiand und die Tscherkessen. Stuttgart; Tubingen,1840.

270. Ozbek B. Die tscherkessischen Naptensagen. Heidelberg, 1982. Reineggs J. Allgemeine historisch-topographische Beschreibung des Kaukasus. - Gotha und St.-Peterburg, 1796. - Bd. 1. Robinson G. David Urguhart. - Oxford, 1920.

271. Sarkisyanz E. Geschichte der orientalischen Volker Russlands: Eine Erganzung zur ostslawischen Geschichte Russlands. Miinchen, 1961.

272. Widerszal L. Sprawy kaukaskie w polityce europejskiej w latach 1831 - 1864. Warszawa, 1934.1. УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН

273. Анреп И.Р. 214, 234, 246, 247,266, 269, 270 Анфимов Н.В. 73 Анчабадзе З.В. - 152 Апостолов Л.Я. - 170, 212

274. Бабич 317 Багарсуков Б. - 198 Багиров М. - 26, 28, 69, 155 Баликян О.С. - 351 БандьяЯ.-314, 315 Барасбий - 285

275. Барятинский А.И. 40, 73, 317,318.322,325,338, 339 Барыш-Тищенко 215, 302 Басток-Пшимаф - 240

276. Бижев А.Х. 9, 32, 38, 71, 73, 80,82, 138, 139, 152,356, 358 Биш-Хасан-эфенди 324 Блаватская Т.В. - 73 Блаватский В.Д. - 73 Бланш Л. (Blanch L.) - 369

277. Бларамберг И.Ф. 138, 140, 141, 144, 181, 190, 192,214-216, 219

278. Блиев М.М. 28, 30, 36, 39,40,43, 48, 70, 72-75, 138,210,214, 271,277,314, 330, 336-339, 358, 362

279. Богорсуков Магомет Гирей 291 Боденштедт Ф. (Bodenstedt F.) - 75,76, 100, 144, 145, 153, 369 Бокозук Магамчерий 279 Болотоков Б. - 198, 199, 341 Болотоков Д. - 199 Бонапарт Н. - 100 Боров А.Х. - 74

280. Вагнер М. (Wagner М.) 75, 76, 78, 92, 132, 138, 142, 143, 152, 356 Варницкий - 107 Васильев Е. - 265 Васильков В. - 358 Вейденбаум Е. - 66, 67, 358 Вельяминов А.А. - 226, 227, 234, 2411. Венгеров А.Б. 79

281. Вревский-81, 179,213 Врочненко М. 97 Вульф П. - 268, 359

282. Граббе П.Х. 15, 127 Грейг А.С. - 146 Греч Н.И. - 148, 353 Губжоков М.Н. - 193, 216 Гугов Р.Х. - 57 ГудовичИ.В,- 169, 170 Гуссейн-паша - 100 Гутов A.M.-60, 61,78

283. Данилевский Н.Я. 267 Даниялов Г.Д. - 44, 74 Дебу - 308, 316, 333, 336, 338, 360

284. Дегоев В.В. 28, 33, 39, 40, 43, 48, 70, 72 - 75, 138, 210, 214, 269, 271, 277, 314, 330, 336-339, 358,360, 362 Денисова Н.Н. - 38, 73, 368 Депчен Хусен - 311 Джандаров Хаджи Хасай - 275, 285

285. Джан-Мамбет-мурза 164 Джеферсон-Дэвис - 286 Джимов Б.М. - 9, 37, 72, 138,153,154,360 Дзамихов К.Ф. 356, 360 Дзидзария Г.А. - 65, 66, 97, 136, 144, 153, 3601. Диксон 326

286. Дроздов И. 23, 68, 298, 319,330.334,338,360 Дубровин Н.Ф. 135, 153, 155,211,214, 360 Дулак-султан 160 Думанов Х.М. - 41, 59, 74, 78,153,218, 354, 360 Думанова Ф.Х. 59, 74, 78, 218, 354

287. Духовский С. 360 Дьяков-Тарасов Н. - 82, 139, 361 Дьячков-Тарасов А.Н. - 36, 72, 181, 203, 212, 213, 218, 331, 339, 360, 361 Дюбуа де Монпере Ф. - 77, 92, 106, 109, 142, 147, 148, 154, 179, 182, 187, 192, 204, 216, 352

288. Евдокимов Н.И. 40, 277, 287, 291,295,309, 321 -323,325, 326, 328, 334 Екатерина II - 34, 156, 163, 176, 210

289. Емануель Г.А. 103,201 Ермолов А.П. - 122 Ерофеев Н.А. - 267

290. Заводовский Н.С. 247, 258,296, 330, 331,334 Зайончковский A.M. 361 Заноко Карабатыр - 46, 315, 324, 338

291. Заноко Сефер-бей 8,17,23,26,28, 46, 57, 67, 68, 199, 239-241, 268, 306-310,312-316, 320, 336, 337, 341,346, 347, 368 Званба С.Т. - 361 Зевакин Е.С. - 9, 36, 54, 70, 138,139,214, 357 Зиссерман А. 270, 319, 338

292. Ибрагимбейли Х.М. 48, 70, 75,361 Иддо 243

293. Иззет Айдемир 40, 73 Измаил-Баракай-ипа-Дзиаш - 324, 329

294. Измаил-паша 96 Исмаил-Заде Д.И. - 71, 359 Индар-Оглы М. - 114 Интериано - 1061. Кадыр- 105

295. Кажаров В.Х. 31, 38,48, 71, 72, 74, 75, 193,215,216,362

297. Клинген И. 84, 140, 148, 362 Клычников Ю.Ю. - 267 Ковалевский - 278, 330 Кодинец- 119, 221 Козловский В.М. - 310, 337, 338 Колюбакин Н. - 214, 327, 362 Кончуков Пшимаф - 279, 281, 306

298. Короленко П.П. 54, 149, 150, 362

299. Крымчериоковы 200 Кудаева С.Г. - 139, 340, 357, 362 Кумахов М.А. - 78

300. Кумахова З.Ю. 78 Кумыков Т.Х. - 57, 67, 74, 82,138, 139,218,351,363 Кумык Хан Оглу 285, 293, 300,301,303 Кутаков Л. 57, 269, 332, 351 Кухаренко Я.Г. - 292, 302, 303,305,310 Кучеров А. 131, 186, 205

301. Лавров Л.И. 29, 30, 47, 70, 75,83, 140,211,363 Ладыженский A.M. 62, 79, 192, 216

302. Лазарев М.П. 57, 143, 146, 147, 228, 232, 264 - 266, 268, 352, 353

303. Лайонс 240 Ланжерон - 114, 115 Ланкенау Г. (Lankenay Н.) - 143, 144,145

304. Лапинский Т. (Lapinski Th.) 77, 78,81,85,86, 88,96,103-105, 109, 110, 138-142,145-148, 188, 204, 215, 218, 262, 273, 286, 289,313,314,318-320, 332, 337-339, 352,356 Левашов - 315

305. Магомеддадаев A.M. 40, 73 Макаров Т. - 363 Мамед-Эдиге - 250 Мансур - 8, 155, 156, 165 - 171,209,211,245, 357, 369 Марграф О.В. 142, 363 Маррин - 243 Маркова О.П. - 363 Матвеев Г.К. - 114

306. Новосельцев А.П. 170, 211, 364 Нойманн К. (Neumann К.) - 76,142, 148, 370 Нури Эфенди 229

307. Одоевский А.И. 14 Омар - 100 Омер-паша - 310 Орбелиани - 325, 326 Орешкова С.Ф. - 144 Ортабаев Б.Х. - 70, 365 Осман-бей - 286, 332, 351 ОзбекБ. (Ozbek В.) - 3701. Пальмерстон Г. 2411. Панеш А.Д. 365

308. Паскевич И.Ф. 11, 82, 103, 221,224, 226, 234, 264, 353 Пейсонель М. 110, 143, 365 Петросян Ю.А. - 144, 146 Петрушевский А. - 164, 209, 210 Петухов-207, 219 Пиери - 166

309. Пикман A.M. 26, 44, 45, 69, 74, 365

310. Писарев В.И. 25, 69, 142, 150, 365

311. Победоноцев А. 25, 69, 365 Покровский М.В. - 9, 27, 36, 39, 42, 44, 46, 47, 69, 70, 72 - 75, 82, 83, 97, 138 - 142, 144, 149 - 151, 217, 289, 333, 337, 357, 365, 366

312. Раевский Н.Н. 13 - 15,55 - 57,67, 76, 77, 90, 97, 108, 125 - 128, 151, 212, 214, 227, 232, 266, 269, 353

313. Раенко-Туранский Я.Н. 35, 36,40, 43, 72 74, 366 Райзер В.В. - 160,161,209 Ракович Д.В. - 146, 266, 366 Рашпиль Г.А. - 215, 258, 279,291,296, 297,331,334 Редедя 63

314. Рейнеггс И. (Reineggs J.) -370 Рихтер 256

315. Саркисьянц Э. (Sarkisjanz Е.) 76, 370

316. Сеид-эфенди 113 Селеткер-Оглу - 252 Селим III-98, 100 Семевский М. - 66 Сент-Арно - 307 Серебряков JI.M. - 42, 74, 251, 260, 271, 272, 290, 293, 294, 298, 300, 301, 305, 333, 335, 351,367 Серова М.И. - 66

317. Симборский 233 Сиюхов С. - 25, 69, 357 СкассиР.А.- 113- 122, 149, 151 Скочень С. - 335 Смель - 46

318. Суворов А.В. 158 - 161,163 - 165,209, 210, 354 Сулейман-ага 161 Сулейман Эфенди - 16, 42, 51, 67, 245, 253 -257, 271, 344, 365

319. Супаго Тхозгуса Асланбей 288

320. Супако Альбор 294 Сухозанет Н.О. - 318, 322, 339 Сущев Н.Н. - 109

321. Тав-султан 164 Татищев С.С. - 268, 367 Тауш К.И. - 20, 116, 222, 264 Тацит - 106

322. Траверсе И.И. 112 Трепавлов В.В. - 32, 71, 359 Троицкая З.Ф. - 214, 267 Тугужуко Кизбеч - 184 Тхагушев Н.А. - 85, 140,141, 367 Тхаушев Ислам - 3251. Улоок Беслан 280

323. Уркарт Д. (Urguhart D.) 239 - 244,267, 268 Устоко 275, 280 Ушурма - 165 - 167

324. Цако-Мукор Ш.Г. 261 Цунтыяс Вогутль - 305

325. Шабаев Д.В. 57 Шабеадле - 240 Шавров Н.- 151,368 Шагин-Гирей- 161, 162 Шадури В. - 66 Шаллэ - 242

326. Шамиль 7, 8, 16, 20, 21, 39, 42, 44, 51, 57, 70, 77, 155, 169, 197, 245, 246, 247, 249, 251 - 257, 272, 274, 275, 281, 282, 287, 293, 298, 303, 304, 318, 330, 344, 347, 355, 361,367

327. Эдиге С.-О.М. 256 Эйдельман Н. - 66 Эльбуздок Эндарь - 279, 281 Эристов - 295, 338 Эсадзе С.С. - 340, 369 Эфенди Махош - 284

328. Юзефович Т. 209, 355 Юлий Цезарь - 2861. Яндаров А.Д. 211

329. Щербина Ф.А. 23, 24, 34, 68, 72, 137, 143, 154, 256, 270, 271,272, 369

Обратите внимание, представленные выше научные тексты размещены для ознакомления и получены посредством распознавания оригинальных текстов диссертаций (OCR). В связи с чем, в них могут содержаться ошибки, связанные с несовершенством алгоритмов распознавания. В PDF файлах диссертаций и авторефератов, которые мы доставляем, подобных ошибок нет.

М.В. Покровский

Из истории адыгов в конце XVIII - первой половине XIX века

Очерк первый. Социально-экономическое положение адыгов в конце XVIII - первой половине XIX в

Общественный строй

Уже Ксаверио Главани, автор первой половины XVIII в., отметил наличие элементов феодализма у народов Западного Кавказа. Он рассказывал, например, об адыгских беях, совершенно самостоятельных в своих владениях, хотя они почти всегда находились под покровительством татарского хана.

Юлий Клапрот, выпустивший в 1812 г. книгу о своем путешествии по Кавказу и Грузии, более подробно остановился на общественном устройстве адыгов. Он отмечал, что они разделяются на пять «классов»: к первому он отнес князей, ко второму - ворков (уздени, или дворяне), к третьему княжеских и узденьских вольноотпущенников, обязанных нести вoeнную службу в пользу своих бывших господ, к четвертому-вольноотпущенников этих «новых дворян» и к пятому - крепостных которых он ошибочно называл "тхокотлями". Тфокотлей Клапрот, в свою очередь, подразделял на занимающихся земледелием и на тех, которые обслуживают высшие классы . Далее он сообщал, что к каждой княжеской ветви у адыгов принадлежат различные семьи узденей, смотрящие на унаследованных от предков крестьян как на свою собственность, потому что последним был запрещен переход от одного владельца к другому. На крестьянах лежали определенные повинности, которые, однако, не могли быть расширяемы до бесконечности, ибо если «уздень будет слишком жать крестьянина, то он может его вовсе лишиться». Ю. Клапрот привел еще целый ряд небезынтересных фактов: так, например, он писал, что как князья, так и дворяне имеют власть над жизнью и смертью своих крепостных и по своему желанию могут продавать домашних слуг. Что же касается крепостных, занимавшихся земледелием, то они не могли быть проданы порознь. Рисуя быт и нравы дворянско-княжеской верхушки, Ю. Клапрот говорил также об обязанностях узденей по отношению к своим князьям. Он отмечал, что князь имеет «дружину», которой предводительствует на войне, и совершает «со своими рыцарями и вооруженными слугами нападения и разбойнические походы».

Описание Ю. Клапрота содержит отдельные интересные и важные подробности об общественном строе так называемых «аристократических черкесских племен». однако оно страдает поверхностностью и не дает достаточно четкой картины их социальной структуры и положения зависимого населения. Кроме того. Ю. Клапрот допустил в своем труде терминологическую нечеткость:

1) употребляя термин «фокотль», он смешал две категории населения: тфокотлей как таковых, то есть свободных общинников, которые несли натуральные повинности в пользу князя, и крепостных - пшитлей.

2) термин «уздень» объединяет у него и первостепенных дворян, в пользу которых несли повинности тфокотли, и мелкое невладетельное дворянство, имевшее только крепостных;

3) для характеристики общественного строя адыгских народов Ю. Клапрот применял маловыразительный термин «республиканско-аристократический».

Интересные соображения о социальных отношениях населения Западного Кавказа были высказаны в 20-х годах XIX в. С. М. Броневским. Рассматривая воспитание, образ жизни и военный быт князей и дворян, он подчеркивал, что «простой народ воспитывается в родительском доме и приуготовляется более к сельским работам, нежели к военному ремеслу», и что «на сем отчуждении оного от военного воспитания основывается политическая безопасность князей и порабощение крестьян». Это наблюдение С. М. Броневского говорит о растущем обособлении адыгского дворянства от патриархальной демократии в лице тфокотлей и о различных перспективах их дальнейшего развития.

Дюбуа де Монпере в своем сочинении «Путешествие вокруг Кавказа по Черкесии и Абхазии, Мингрелии, Грузии, Армении и Крыму», вышедшем в 1841 г. в Париже, сообщил ряд важных сведений об обязанностях адыгских крепостных крестьян. Довольно ярко обрисовал он также и быт дворянства, особенно грабительские набеги, совершавшиеся князьями и дворянами .

Гораздо более четкую характеристику социальных отношений, и в частности описание повинностей тфокотлей, содержат статьи Хан-Гирея, относящиеся к 40-м годам XIX в. Будучи бжедухом по происхождению, он прекрасно знал быт адыгов, и поэтому его работы представляют значительный интерес и ценность. В Особенности важна статья «Князь Пшьской Аходягоко», где он подчеркивал, что «самый многочисленный класс народа в, бжедугском племени составляют... так называемые тльфекотлы», которые, по его словам, занимали положение вольных землевладельцев. Однако, как видно из его дальнейшего повествования, они находились в довольно сильной зависимости от своей дворянско-княжеской верхушки.

Собственно крепостных, или пшитлей, Хан-Гирей делит на два разряда: 1) ведущие собственное хозяйство (ог) и 2) не имеющие самостоятельного хозяйства и живущие во дворе своего господина (дехефстейт). Последние «работали только, по мере возможности, на владельца и кормились за его счет». По этой причине термин «дехефстейт» Хан-Гирей по-русски переводил как дворовые. Характеризуя положение бжедухских крепостных, он указывал, что они пользовались правом собственности, гарантировавшимся поручительством, и что поручительство посторонних лиц (кодог) якобы надежно охраняло их безопасность, жизнь и собственность от посягательств владельцев. Но в дальнейшем изложении, явно противореча этому утверждению, он вынужден был признать, что в действительности дело обстояло иначе: у бжедухов существовал неограниченный произвол князей и дворян. Они захватывали крестьянский скот, а иногда и людей под предлогом «домашних надобностей», взыскивали штрафы за малейшее, подчас мнимое, оскорбление княжеского достоинства и т. д. Хан-Гирей подчеркивал, что князья и дворяне с очень давнего времени являлись «господствующим сословием».

В 1910 г. в Кавказском сборнике сын последнего владетельного бжедухского князя Тархана Хаджимукова опубликовал статью. В ней он с сожалением вспоминал те «добрые старые времена», когда «звание князя было столь священно в понятиях горцев, что каждый из них нравственно обязывался защищать своего владельца, жертвуя не только своим имуществом, но и самою жизнью», и не позволяло бжедухам уподобляться «диким шапсугам и абадзехам». Хаджимуков рассказывал, что, когда бжедухский князь совершал выезд из своего аула, его сопровождали уорки, уздени и подвластные им чагары - по одному от каждого дома. Чагары пo определению, были переходной ступенью между дворянством и простым народом. Они делились на княжеских и дворянских, из которых первые пользовались правом отойти от своих владельцев во всякое время, вторые же были лишены этого права. Оба разряда чагаров «наравне с черным народом» считались «податными людьми». .

Если отвлечься от явно идиллического тона статьи и сопоставить ее с сочинениями Хан-Гирея, то она дает основание думать, что феодальные отношения у бжедухов были развиты в большей степени, чем у других народов Северо-Западного Кавказа.

Не останавливаясь на работах других авторов: И. Родожицкого, М. Ведениктова, Н. Колюбакина, которые также указывали на черты феодализма в общественном строе адыгов, заметим, что весьма важным было обнаружение у них родовых институтов. Это обстоятельство в исторической литературе обычно связывалось с именем английского политического агента Белля, действовавшего в 40-х годах XIX в.

Однако, как указывал М. О. Косвен, в те же годы русские исследователи В. И. Голенищев-Кутузов и О. И. Константинов совершенно самостоятельно установили, что у адыгов существуют родовые группы. Что же касается Белля, то его интерес к вопросу о социальном устройстве адыгов определялся, конечно, чисто практическими соображениями политического разведчика. Ведя среди них работу, направленную на организацию борьбы против России, он, естественно, должен был ознакомиться с отдельными прослойками адыгского общества и определить их роль в этой будущей борьбе.

Значительным шагом вперед в изучении общественного строя адыгов были исследования К. Ф. Сталя, проведенные в середине XIX столетия. Он разделил адыгские племена на «аристократические» и«демократические», положив в основу этого деления степень преобладания у них черт общинно-родового или же феодального устройства.. Подчеркивая роль адыгейской общины, К. Ф. Сталь писал: «Община есть первая ступень политического быта каждого народа. Община является первоначально самобытной единицей, в которой семейства или роды все одного происхождения и имеют одни и те же интересы. Община, по мере увеличения своего, раздроблялась на большее или меньшее число общин, которые тотчас отделялись друг от друга и образовывали каждая самостоятельное целое. Устройство общины или колена есть первое политическое устройство человека». Ниже он добавлял: «В этом-то первобытном коленном устройстве остались с незапамятных времен кавказские горские народы, и каждый из них разделен на маленькие независимые общества». Нет нужды говорить, насколько важным было для своего времени это высказывание К. Ф. Сталя, ибо, как указал М. О. Косвен, совершенно ясно, что, несмотря на известную нечеткость терминологии, присущей той эпохе, «коленное устройство» можно читать как «родовое устройство».

Нельзя не остановиться также на исследованиях Н. И. Карлгофа, который наряду с чертами феодализма обнаружил у ряда адыгских племен институты родового строя. Он сделал необычайно ценный вывод о том, что наблюдавшееся им общественное устройство не составляет исключительной особенности только их самих, а свойственно «всем младенчествующим народам», и подчеркивал, что изучение его «может пояснить темные и загадочные стороны в истории первых времен образования государств».

Несомненно, добавим мы, что если бы работы Н. И. Карлгофа, К. Ф. Сталя и их предшественников были известны широкой научной европейской общественности, недооценивавшей значение материалов о Кавказе в изучении эволюции человеческого общества, то они сыграли бы большую роль на том этапе развития исторической науки, когда шла борьба между сторонниками и противниками общинной теории.

Адыгейское общество, по мнению Н. И. Карлгофа, было основано на следующих началах: 1) семейство; 2) право собственности; 3) право употребления оружия для всякого свободного человека; 4) родовые союзы со взаимною обязанностью всех и каждого защищать друг от друга, мстить за смерть, оскорбление и нарушение прав собственности всем за каждого и ответствовать перед чужими родовыми союзами за всех своих.

Таким образом, уже в первой половине XIX в русское кавказоведение, несмотря на ограниченные возможности для исследования и наблюдений, обусловленные военно-политической обстановкой на Кавказе и уровнем тогдашней науки, накопило достаточный материал для того, чтобы говорить о сложности общественного строя адыгских народов, о сочетании и переплетении феодальных и родовых отношений.

Несколько позже А. П. Берже дал общее этнографо-социологическое описание племен Кавказа, коснувшись в нем и адыгов. Указав, что «управление у черкесов было чисто феодальное», он отметил одинаковые черты социального устройства. По его утверждению, общество делилось на князей (пши), дворян и узденей (уорков), свободных, подвластных и рабов. Берже сообщил также, что у натухайцев и шапсугов князья отсутствовали, а были только дворяне.

Принадлежащий Н. Ф. Дубровину капитальный труд «История войны и владычества русских на Кавказе», в котором использованы многочисленные материалы и источники, содержит очерк об адыгских народах. В нем имеются сведения по экономике, этнографии и социальному строю адыгов. Этот последний он определял довольно своеобразно: «Организм черкесского общества, по большей части, имел характер чисто аристократический. У черкесов были князья (пши), вуорки (дворяне), оги (среднее сословие, состоявшее в зависимости от покровителей); пшитли (логанопуты) и унауты (рабы) - разностепенное сословие крестьян и дворовые люди. Кабардинцы, бзедухи, хатюкайцы, темиргоевцы и бесленеевцы имели князей. Абадзехи, шапсуги, натухажцы и убыхи не имели этого сословия; но дворяне, крестьяне и рабы существовали у всех этих народов».

Немало интересных и важных материалов о социальной структуре адыгского общества заключает в себе собрание адатов кавказских горцев, изданное Ф. И. Леон-товичем, в котором он использовал ряд данных, сообщаемых К.Ф. Сталем в его исследовании «Этнографический очерк черкесского народа», сведения об обычаях и органах народного управления адыгов, собранные Кучеровым, и др.

Следует заметить, что значительная часть историков Кавказа не занималась подробным анализом положения черкесских рабов, крепостных и свободных общинников (тфокотлей). Указывая, к примеру, что основной массой адыгейского населения были тфокотли, они, как правило, ограничивались лишь общей характеристикой условий их жизни и не учитывали тех изменений, какие происходили в ходе борьбы тфокотлей с дворянством.

Особый интерес представляет небольшой очерк под названием «На холме», напечатанный в ноябрьской книжке «Русского вестника» за 1861 г. Автор его, Каламбий, адыгский дворянин, офицер русской службы, получивший воспитание в кадетском корпусе, потерпел, по-видимому, какую-то серьезную жизненную неудачу, которая заставила его оставить службу в Петербурге и возвратиться на родину. Довольно широкий кругозор, соединенный с известным, хотя и поверхностным, интересом к передовым идеям своего времени (он сам не без сарказма писал, что довольно долго дышал европейским воздухом и, следовательно, «нахватал бездну гуманных идей»), дал ему возможность нарисовать единственный в своем роде образец правдивой картины общественной жизни адыгского аула в середине XIX в. .

Каламбий жестоко иронизировал по поводу того, что представителей черкесского дворянства не занимало ничто, кроме, разговора об оружии, лошадях, пустого хвастовства в кунацкой своими подвигами и праздной болтовни с соседями во время бесконечных поездок по гостям. Однако ирония сочеталась с тревогой за будущее этого дворянства, и с сознанием собственного бессилия перед лицом развивающихся исторических событий. Для него были совершенно ясны историческая обреченность военно-феодальной знати и неспособность ее сыграть самостоятельную политическую роль в той сложной обстанбвке, какая создалась к 60-м годам XIX в. на Кавказе. Каламбий.не замалчивал и резких противоречий между крестьянской массой и имущим классом, но в то же время не мог отказаться от барски пренебрежительного и настороженного отношения к «черни».

Рассказывая о крестьянских сходках, происходивших на холме близ аула, Каламбий писал: «У заседателей холма свои особенные наклонности, свой образ мыслей, свой взгляд на вещи, свои идеалы, прямо противоположные стремлениям, воззрениям и идеалам кунацкой... Даже наружность холмовников отличается каким-то своеобразным отпечатком... повергающим меня в неразрешимое сомнение касательно происхождения их из той же самой глины, из которой с таким тщанием вылеплены обитатели кунацких. Эти широкие плечи, толстые короткие шеи, бычачьи ноги, эти ручищи, похожие скорей на медвежьи лапы, чем на человеческие руки, эти крупные черты лица, вырубленные точно топором,- какая непроходимая бездна между ними и изящными фигурами благородной части нашего аула!.. Нрав имеют они весьма суровый, необщительный, обдающий холодом всякого, кто подступает к ним из другой сферы... но если заговорят, то из уст их исходят слова, отравленные самою ядовитою желчью. Едкий сарказм их обладает необычайною силой задевать за самые живые струны человеческой души; шутка их просто невыносима; она проникает до мозга костей. У этих людей, можно сказать, нет ничего святого в мире, ничего такого, перед чем бы они благоговели. Самая покорность и молчание дышат неумолимою критикой против тех, кому они покоряются и перед кем молчат. Вся желчная ирония их языка направлена исключительно на сословие, обитающее в кунацкой; на него они смотрят с предубеждением, как на что-то весьма негодное и непрочное, чье существование находится в их мозолистых руках».

Немудрено, что в такой накаленной обстановке нашему герою из адыге, хотя и не без ущерба вырвавшемуся из административно-полицейского водоворота николаевской России (которым он, как сам довольно ясно намекал, мог быть захлестнут за какие-то, по-видимому, невинные либеральные увлечения), пришлось отказаться в отношениях со своими крепостными от многих привычек, усвоенных в русской офицерской среде, и следовать «духу времени». Подчеркивая, что адыгейские крепостные отнюдь не были склонны выслушивать обращения в обычном стиле русского крепостнического лексикона, вроде: «Эй, человек!», «Эй, чурбан!» и т. д., он замечал: «Когда говорю со. Своими крестьянами, я беру обыкновенно тоном ниже против того, как говорил, живя в России, с своим денщиком».

Окончание Кавказской войны, сопровождавшееся переселением в Турцию большей части адыгов, сильно затруднило возможность дальнейшего изучения их общественного строя, тем более что оставшиеся на родине были поселены все вместе в Прикубанской низменности. Однако после этой войны русскому правительству и местной администрации пришлось вплотную заняться вопросами их землеустройства и определением их со-словно-правового положения. Этим в значительной степени объясняется появление в периодической печати статей, освещавших отдельные стороны быта и общественной жизни оставшихся на родине. Так, в 1867 г. в газете «Кубанские войсковые ведомости» были опубликованы материалы, детально рисующие условия жизни адыгских «зависимых сословий».

К 70-м годам XIX в. относится официальная попытка определить права отдельных категорий адыгского населения. Это было связано с деятельностью правительственной комиссии 1873-1874 гг. по определению сословных прав горцев Кубанской и Терской областей. В Кубанской области ею была проделана большая работа: не ограничившись привлечением данных из печатных источников, комиссия изучила некоторые архивные материалы и провела устные опросы адыгских князей, дворян, тфокотлей и бывших крепостных. Такая тщательность в выполнении возложенных на нее обязанностей объяснялась определенным правительственным поручением: выяснить права отдельных категорий горского населения и приравнять эти категории к соответствующим сословиям Российской империи. В результате была составлена обстоятельная записка, которая заключает в себе целый ряд интереснейших сведений.

Совершенно недостаточное отражение в литературе нашла классовая борьба, имевшая громадное значение в истории адыгов. Правда, мимо буржуазного кавказоведения не прошли факты внутренних отношений в адыгском обществе, в частности так называемый «демократический переворот» конца XVIII - начала XIX в., но не были вскрыты характер и корни социальных противоречий и их роль в последующих событиях. Правильное в целом положение К. Ф. Стали о примитивности форм общественной жизни на Западном Кавказе не вполне соответствует, однако, действительным социальным отношениям, сложившимся у адыгов в изучаемый период. Автору этого положения несвойствен был исторический подход к явлениям, в силу чего он не сумел отразить те глубокие социальные сдвиги, которые произошли к этому времени в адыгском обществе.

В изучаемое нами время родовые отношения у адыгских народов находились уже в стадии разложения, шел процесс складывания феодализма. Это рождало немало социальных неожиданностей. Их существо довольно удачно отмечено Ф. А. Щербиной: с одной стороны, полнейшая равноправность горцев, равноправность, заставляющая даже князя стоять на ногах и упрашивать гостя-крестьянина отведать княжеской бузы и баранины, а с другой - рабство в самых грубых его проявлениях.

Темпы феодализации и сам процесс становления-феодализма у различных адыгских народов были неодинаковы. Они зависели от географических условий, степени устойчивости общины и ее институтов, от расстановки социальных сил и ряда других моментов. Поэтому структура социальной верхушки отдельных (групп адыгов была внешне весьма несхожа, что принималось современными наблюдателями за коренные различия в организации общественной жизни народов. Это нашло отражение в принятом в русской официальной переписке и в исторической литературе делении адыгов на так называемые «аристократические» и «демократические племена». К «аристократическим» обычно относили бжедухов, хатукаевцев, темиргоевцев, бесленеевцев «демократическими» считались шапсуги, (натухайцы, абадзехи. Такое деление вначале было не чем иным, как чисто практической служебной классификацией, весьма удобной для русского командования и, конечно, отнюдь не продиктованной мотивами отвлеченного этнографо-социологического интереса. Применяя эту классификацию, военные власти царской России на Кавказе прежде всего давали своим подчиненным своеобразный политический ориентир в их отношениях к различным социальным категориям общества и предохраняли их тем самым от неосторожных и непродуманных шагов, которые могли бы пойти вразрез с официальным курсом на поддержку военно-феодальной знати.

Для иллюстрации сказанного остановимся на одном из характерных случаев. В августе 1834 г. командир Отдельного Кавказского корпуса барон Розен сообщил, что полковник Засс, представивший к производству в офицеры горца Росламбека Дударукова, неправильно назвал его князем. В производстве Дударукову было отказано на том основании, что в племени, к которому он принадлежит, нет князей, а есть только «старшины или владельцы». Сообщая об этом, Розен предупредил Засса, а вместе с ним и других русских начальников, командовавших отдельными участками линии, чтобы они впредь «как подобные представления, так и всякое засвидетельствование о родах горцев делали с надлежащей осмотрительностью, дабы не имеющие княжеских титулов не могли присваивать оных по таковым ошибочным представлениям».

Кавказоведение, разумеется, не могло обойти проблему «аристократических» и «демократических племен». Все исследователи признавали, что адыгские племена делились на две группы, все они отмечали отсутствие князей и ограничение прав и привилегий дворянства у абадзехов, шапсугов и натухайцев. К. Ф. Сталь, например,так определял отличие «демократических племен» от «аристократических»:

1. Абадзехи, шапсуги, натухайцы и некоторые малые абазинские народы не имеют князей, но дворяне и рабы существуют у всех народов.

2. Тляко-тляж у абадзехов и шапсугов не имеет такого важного значения, как у народов, имеющих князей. В общинах, не имеющих князей, народ разделяется на самостоятельные общества (псухо), и каждое псухо управляется само собою своими старшинами.

3. У абадзехов есть также сословие первостепенных дворян (тляко-тляжей); вероятно, они имели прежде то же важное значение, какое имеют и поныне тляко-тляжи у темиргоевцев и кабардинцев, но в настоящее время это исчезло. Так что тляко-тляжу осталось одно имя.

4. Положение несвободного класса (крестьян) несколько легче (у абадзехов. - М. П.), чем у черкесов, управляемых князьями.

Но в чем подлинное отличие «племен аристократических» от «демократических»? На этот вопрос не сумели ответить ни К. Ф. Сталь, ни другие исследователи того времени. Во многом неясным остается он и до сих пор. Основное различие между «аристократическими» и «демократическими племенами» заключалось не в большей или меньшей степени сохранения родовых институтов и не в победе торговой буржуазии, представителями которой будто бы являлись старшины, а в особом характере развития фeoдaльных отношений у этих двух групп.

Аристократические племена - это племена с явно выраженными чертами складывающегося феодального строя, с юридически оформленной сословной структурой общества, господствующей ролью владетельных князей и дворян и феодально-зависимым положением значительной части крестьянства. Все это не исключало, однако, сохранения у них общинно-родовых институтов, которые помогали тфокотлю вести упорную борьбу со своей аристократией вплоть до самого конца Кавказской войны.

Сложнее был путь развития феодализма у «демократических племен». Неуклонный рост феодально-крепостнических тенденций знати натолкнулся здесь на более упорное, чем у других адыгейских племен, сопротивление массы тфокотлей, возглавленное старшинами. При этом тфокотли, опираясь на общину, которая давала им необходимую локальную сплоченность и средство к сопротивлению, отстаивали свое независимое существование. Старшины же видели в этой борьбе средство к уничтожению монополии княжеско-дворянской верхушки на власть.

В результате права и привилегии дворянства были ограничены, а верховенство в политической области перешло к старшинам. Они также обнаружили феодальные тенденции и составили ядро новой прослойки феодалов. Рядовые тфокотли, временно сохранив свободу и экономическую самостоятельность, вскоре должны были стать. объектом феодальной эксплуатации со стороны старшин.

Соперничество России и Турции, стремившихся привлечь на свою сторону отдельные группы населения, межплеменная вражда, отсутствие государственного аппарата, действия правовых институтов родового строя - все это не позволило дворянско-княжеской верхушке полностью парализовать борьбу тфокотлей за свои права и привилегии.

Можно утверждать, что в основе организации общественной жизни обеих групп (« аристократических» и «демократйческих») в тот период лежала община (куадж), объединявшая ряд аулов (хаблей). Несколько общин составляли племя.

Факт общинного устройства адыгейских племен безоговорочно признан большинством исследователей, но одно это еще не решает вопроса о том, в какой стадии находилось общественное развитие адыгов накануне завоевания Кавказа царизмом.

Общинный строй, как известно, прошел ряд этапов, каждый из которых знаменовал новую, более высокую ступень его развития. Установлены две исторические формы общины: родовая и сельская (земледельческая). В черновых набросках письма к В. Засулич К.Маркс дал четкое методическое указание на различие в их социальной сущности и экономической основе. Он писал: «В земледельческой общине дом и его придаток - двор были частным владением земледельца. Общий дом и коллективное жилище были, наоборот, экономической основой более древних общин...

Пахотная земля, неотчуждаемая и общая собственность, периодически переделяется между членами земледельческой общины, так что каждый собственными силами обрабатывает отведенные ему поля и урожай присваивает единолично. В общинах более древних работа производится сообща, и общий продукт, за исключением доли, откладываемой для воспроизводства, распределяется постепенно, соразмерно надобности потребления».

Итак, четыре момента отличают сельскую общину от родовой: коллективная собственность на луга, леса, выгоны и на еще не поделенную пахотную землю; частный дом и двор, являющиеся исключительным владением индивидуальной семьи; раздробленная обработка земли; частное присвоение ее плодов.

Анализируя конкретный исторический материал, а также пережитки старины в быту адыгов, мы приходим к выводу, что куадж - это поземельная сельская община со всеми ее особенностями.

Скудость источников не дает возможности установить более или менее точные хронологические рубежи отдельных этапов превращения адыгейской общины из родовой в сельскую. Процесс этот был результатом длительной эволюции. Непрерывные передвижения племен и родов, постоянные войны, естественный процесс распада родовых и племенных соединений в связи с ростом производительных сил и изменениями в условиях производства и отношениях собственности - все это вело к ослаблению родовых уз и раздельному расселению родственных групп сначала большими патриархальными семьями, а затем и малыми, индивидуальными. Отдельные семьи, ответвляясь от основного ствола, образовывали «дочерние поселения». Несколько десятков таких отпавших от разных родов семей объединялись. Родовые связи уступали место территориальным. У черкесов «ни одна фамилия (род) не живет вместе в одной долине так же, как в одной долине живут семейства разных фамилий или родовых союзов» .

Следовательно, как и всякая сельская община, куадж был прежде всего территориальным союзом, первым социальным объединением свободных людей, не связанных кровными узами.

Будучи последней фазой родового общества, сельская община представляла собой сложное историческое явление со своими собственными законами и путями развития.

В цитированном выше письме к В. Засулич К. Маркс отмечал, что встречаются сельские общины переходного типа, в которых сочетаются элементы родовой и сельской общин. К такому именно типу и относится, как нам кяжется, куадж. Быт адыгов, организация политической жизни, правовые нормы, традиции и даже сама структура общины еще в сильной степени сохраняли черты родового строя. Интересно что эти черты явно преобладали в жизни социальной верхушки адыгов.

Многие наблюдатели прошлого столетия правильно отмечали, в частности, наличие крупных семейных коллективов в составе куадж, однако сильно преувеличивали их общественную роль, забывая, что наряду с ними уже давно существовали индивидуальные семьи свободных общинников - тфокотлей, облик которых был совершенно иным. Они не учитывали также и того, что патриархальная форма большой семьи давала адыгейской знати широкие возможности для эксплуатации обедневших соплеменников. Буржуазные авторы ограничивались лишь простой констатацией фактов. Так, рассказывая об отдаче «посторонних лиц» (то есть бедноты) «под покровительство» глав таких семей, они не выясняли истинных причин этого явления. Между тем, по свидетельству многочисленных архивных документов, такими причинами были разорение тфокотлей и долговая кабала, в которую они попадали.

Наиболее отчетливо черты древних родовых отношений выступали у так называемых «демократических племен» (шапсуги, абадзехи, натухайцы), но в известной мере они были типичны и для племен «аристократических».

Групппа родственных семей, связанных общим происхождением по мужской линии, составляла род, или согласно русской официальной терминологии фамилию- ачих. Несколько родов составляли братство, или тлеух. Члены рода были связаны обязанностью кровной мести и взаимопомощи.

Довольно широко был распространен у адыгов обычай приемного родства и побратимства. Он был связан с особым ритуалом. Если люди разных родовых союзов или даже иноплеменники решали заключить между собой союз на жизнь и смерть, то жена или мать одного из них давала новому другу мужа или сына коснуться три раза губами своей груди, после чего он считался членом семьи и пользовался ее покровительством. Были случаи, когда к побратимству прибегали даже русские офицеры.

Ф Ф. Торнау рассказывал, что когда он отправился на разведку в горы и нуждался для этого в надежном проводнике, то прибег именно к этому средству. Ему удалось при помощи посредника стать побратимом горца по имени Багры. «Жена Багры, пришедшая с мужем погостить в отцовском доме,- писал Ф. Ф. Торнау,- была налицо, следственно, дело не представляло больших препятствий. С согласия мужа Хатхуа породнил меня с нею, причем несколько кусков бумажной материи, холста, ножницы и иголки, считавшиеся в Псхо неоценимыми редкостями, да кинжал с золотою насечкой запечатлели наш союз. Багры, вступив в обязанность аталыка, принадлежал мне вполне. Благодаря его суеверию и привязанности, которую он питал к своей жене, я мог полагаться на него, как на самого себя».

Выдающейся ролью семьи в прошлом объясняются такие явления в быту современных адыгов, как большое число однофамильцев в аулах, кварталы, состоящие из родственных семей, преобладание одного из родов в ауле, и другие пережитки старины. Для полноты характеристики сельской общины необходимо исследовать господствовавшие в ней аграрные отношения. В рассматриваемое время община находилась на той стадии развития, когда при коллективной собственности на землю обработка ее и присвоение продуктов труда производились отдельными семьями. У адыгов, отмечали современники, «каждое семейство владеет... всем своим имуществом движимым и также домом и обрабатываемым участком земли; все же пространство земель, лежащих между поселениями семейств родового союза, находится в общем владении, не принадлежа никому отдельно».

Л. Я. Люлье, наблюдавший жизнь адыгов в первой половине XIX в., подчеркивал, что у шапсугов и натухайцев существовали индивидуальные семейные земледельческие хозяйства. Он говорил: «Невозможно определить, на каком основании совершился раздел земель, подвергшихся раздроблению на малые участки. Право владения определено или, лучше сказать, укреплено за владельцами несомненно, и переход наследства из рода в род бесспорный»

То же самое по существу писал и Н. Карлгоф. По его наблюдению, право собственности у черкесов распространялось на имущество движимое (прежде всего скот) и такое недвижимое, которое находилось в действительном и непосредственном владении, частных лиц и требовало от них собственного труда (дома и другие хозяйственные постройки, постоянно обрабатываемые поля). Земля же, лёжащая впусте, пастоищные и луговые места, равно как и леса. не составляли частной собственности. Эти земли находились в нераздельном владении обществ и фамилий, из которых каждое имеет свои земли, переходившие из рода в род, но правильного раздела и ясного обозначения границ никогда между ними не было. Частные лица пользовались землей своих фамилий или обществ по мере действительной надобности.

Мы, к сожалению, не можем воспроизвести полностью облик сельского двора адыгейского общинника конца XVIII - начала XIX в. Адыгские аулы в то время состояли из отдельных усадеб, вытянувшихся обычно вдоль ущелий по берегу реки и обращенных задворками к лесу. Рядом с домом, окруженным забором, находились огороды и недалеко от них участки пахотной земли, освоенные отдельными семьями. На огородах сеяли пшеницу, рожь, просо и кукурузу. Вокруг них росли деревья и целые рощи, которые были для адыга «первой необходимостью».

Н. А. Тхагушев сделал вывод, что адыги на приусадебных участках разводили плодовые деревья. Предположение Н. А. Тхагушева подтверждается и свидетельствами современников, которые отмечали, что редкий адыг не имел возле своего дома садика или нескольких грушевых деревьев.

Тезису о главной роли индивидуального семейного хозяйства у адыгов не противоречат и сведения о той организации земледельческих работ, которая еще наблюдалась в отдельных пунктах адыгейской территории и заключалась в том, что сперва определяли, какое количество земли необходимо для пахоты всего аула, и работали сообща, а затем по жребию делили землю в соответствии с числом работников и волов от каждой семьи.

От Индии и до Ирландии, по Энгельсу, обработка земельной собственности на больших пространствах производилась первоначально такими именно родовыми и сельскими общинами, причем пашня либо обрабатывалась сообща за счет общины, либо делилась на отдельные участки земли, отводимые общиной на известный срок отдельным семьям, при постоянном общем пользовании лесом и пастбищами.

Небезынтересно отметить, что в связи с ростом экономического значения индивидуальных семейных хозяйств в жизни адыгейских племен один из исконных правовых институтов родового строя-кровная месть в XVIII-XIX вв. включил в круг своего действия явления, связанные с защитой материального благополучия. В показаниях многих адыгов, бежавших из-за Кубани от кровной мести, часто встречаются указания на то, что они навлекли ее на себя в результате конфликтов с соседями, возникавших из-за нарушения частнособственнических интересов. Так, бежавший в 1841 г. восьмидесятилетний шапсугский тфокотль Хатуг Хазук рассказывал: «Во время жительства моего при речке в ауле сделал я с одним черкесином того аула - Джамбулетом спор за потравлю овцами его жита, мне принадлежащего, которого я при споре от себя оттолкнул, и он упал на том же месте и помер; отчего по возбуждении на меня шапсугами и принужден под покровительство России с семейством бежать и желаю водвориться на Каракубанском острове». Оставляя на совести почтенного старца истинные причины скоропостижной смерти его соседа, нельзя не обратить внимание на то, что ссора между ними произошла из-за жита, выращенного на индивидуальном земельном участке, который находился внутри общинной территории аула.

Экономические мотивы звучат также и в жалобах других беглецов. Шапсуг Сельмен Тлеуз показал, что после смерти отца и матери он с женой остался «один без всякого родства и, проживая в аулах по хозяевам», никак не мог наладить собственное хозяйство. Это и за ставило его покинуть родные места, уйти на русскую территорию и также просить, чтобы его поселили на Кара-кубанском острове. Подчеркивая свою экономическую несостоятельность, он закончил показания следующей фразой: «...имения же у меня, кроме лошади и оружия, никакого нет».

Итак,- в XVIII-XIX вв. у адыгов обрабатываемые отдельными семьями земли уже выделяются в их индивидуальное пользование. Частная собственность на индивидуально обрабатываемый полевой участок, с одной стороны, коллективная собственность на неподеленную землю и угодья - с другой - такова экономическая основа куадж. Таким образом, адыгейская община покоилась на неразвитых отношениях поземельной собственности, переходных от общей к частной.

Частная собственность распространялась только на землю, занятую под усадьбой, садом и огородом. Полевые же участки выделялись общиной на правах надела. Остальная земля (пустоши, луга, леса, выгоны, пастбища) оставалась в нераздельном владении общины, составляя общественную собственность, которой имел право пользоваться всякий член общества по мере своих надобностей. Будучи уже в частном и притом наследственном владении отдельных семей, земля у адыгов еще не являлась, однако, свободно отчуждаемой земельной собственностью. Как правило, она не продавалась, не покупалась и не сдавалась в аренду.

По адату право наследования ограничивалось родством по мужской линии. Прямыми наследниками адыга признавались сыновья, затем родные братья,племянники и далее двоюродные братья и их сыновья. После смерти отца сыновья получали все его имущество и поровну делили между собой, выделяя вдове сколько-нибудь на прожиток, и то, если она не выходила замуж. Ей также предоставлялось право выбрать себе для жительства дом одного из сыновей или пасынков. Обычное право горцев лишало женщину прав наследования.

Со временем эти ограничения частично отпали, что нашло свое отражение в нормах шариата, распространившегося у адыгов после принятия ими мусульманства У тех горских племен, у которых шариат преобладает над адатом, указывал Ф. И. Леонтович, при разделе имения наблюдаются следующие правила: жена покойного полу чает 1/8 долю всего имения; из остального же 2/3 полу чает сын и 1/3 - дочь. Если же после умершего не оста лось сыновей, то по отделе 1/4 части жене остальное име ние разделяется на две части (в том случае, если после покойного осталась одна дочь), из коих половина отдается дочери, а другая - ближайшему родственнику. Наследственное право адыгов сохранило также некоторые пережитки матриархата. Так, по адату муж не наследовал имения жены. Оно переходило к детям, а при отсутствии их, оно возвращалось родителям или ближайшим родственникам. Стеснения и ограничения общинника в праве распоряжаться принадлежащей ему землей задерживали развитие института частной поземельной собственности и вызревание элементов феодализма в адыгейском обществе, опутывали зарождавшиеся феодальные отношения (многочисленными патриархально-родовыми пережитками, но остановить их поступательное движение они не могли. Несмотря на все препятствия, рядом с мелким свободным крестьянским хозяйством, основанным на личном труде, вырастало крупное хозяйство адыгейских князей, дворян, старшин и зажиточных тфокотлей, базировавшееся на труде рабов и крепостных. Предпосылки к этому были созданы самим экономическим строем сельской общины, то есть противоречивым сочетанием общинного землевладения и частного пользования землей.

Концентрация земли в руках князей, дворян, старшин и богатых тфокотлей происходила на основе освященной адатом практики, которая объективно служила их экономическим интересам. Они использовали утвердившийся в общине принцип раздела земли междусемьями с учетом_числ а их членов, количества орудий производства и тягловой силы. Это открывало простор для расхищения общинных земель. Еще большее значение имело то обстоятельство, что при разделе земли принималось во внимание и общественное положение семьи. За «почетными лицами» (князья и первостепенные дворяне в «аристократических племенах», старшины - в «демократических») признавалось предпочтительное право распоряжаться и пользоваться лучшими участками.

В «Собрании сведений, относящихся к народным учреждениям и законоположениям горцев - адату, 1845 года», записано: «Князья... пользуются лучшими местами для пастбищ своего скота на всем пространстве земли, на котором жительствуют покровительствуемые ими аулы одного с ними племени, а близ того аула, в котором живут сами, даже пользуются правом ограничивать для себя собственно удобнейшую землю под хлебопашество и сенокос, которую жители сего аула, также и других, не могут обрабатывать в свою пользу иначе как с дозволения их».

Следует заметить, что на этом были основаны позднейшие притязания адыгейского дворянства на землю. Не ограничиваясь правами, признаваемыми за ними обычаем, князья нередко пытались захватить общинные права и земли, что с неизбежностью приводило к тяжбам общин со своими князьями и социальным конфликтам. Факт этот был настолько очевиден, что не мог не броситься в глаза сколько-нибудь внимательному наблюдателю. Так, у К. Ф. Сталя мы встречаем следующее интересное замечание: «Поземельной собственности отдельно от своего народа князья и дворяне у черкесов никогда не имели. Так по крайней мере видно из многих споров, затеваемых общинами против своих князей». Желал ли того К. Ф. Сталь или нет, но его замечание прямо указывает на внутреннюю противоречивость адыгейского общества того времени. Одним из источников социальной борьбы как раз и являлись силы общинных прав на землю, с одной стороны, и возникновение крупной земельной собственности феодального типа в ущерб мелкому свободному общинному землевладению - с другой. Среди повинностей бжедухских тфокотлей особый интерес представляет обязанность каждой семьи давать ягненка владельцу аула за то, что он выжжет прошлогоднюю траву на общинных пастбищах. В этом, несомненно, проявилось стремление князей и дворян подорвать коллективное владение землею и установить, над ней свой верховный суверенитет. По-видимому, это наиболее ранняя и притом специфическая для оседлого скотоводческо-земледельческого хозяйства форма присвоения общинной собственности на землю феодалом. Такое предположение подтверждается прямым свидетельством современников, на котором мы уже останавливались выше: «...при существовавшем во многих местностях обычае, что земля- точно так же как воздух, вода и лес,- суть общественное достояние, пользоваться которым может каждый без всякого ограничения, допускалось, что некоторые из почетных лиц имеют предпочтительное пред другими право распоряжаться землею». К XIX в. эволюция этого права привела к тому, что оги стали даже вносить князьям и дворянам особую плату за пользование землей.

Феодальные притязания адыгской знати особенно отчетливо проявились в прошении, поданном бжедухскими князьями и дворянами в 1860 г. генералу Кусакову, где они утверждали, что якобы «издавна считались владетельными особами простого народа» и что им одним принадлежала земля, которую они «отдавали в пользование народа».

Другой тенденцией феодализирующейся знати были попытки установить власть над сельскими общинами и подчинить их свободное население. Сами адыги, не имея письменности, не оставили свидетельств, которые позволяли бы проследить за всем ходом борьбы, развернувшейся на этой почве между общинами и родоплеменной аристократией. Однако на основании народных преданий начало этой борьбы отнесем к середине XVIII в. Она приняла затяжной характер и охватила всю первую половину XIX в. В условиях глубокого разложения родовых отношений и далеко зашедшей имущественной и социальной дифференциации одним из средств закабаления рядовых общинников явились сохранившиеся у адыгов супряжки, помочи и другие виды трудовой взаимопомощи, которые князья, дворяне и зажиточные тфокотли использовали для эксплуатации свободных крестьян. Не случайно социальные верхи адыгского общества так цепко держались за уцелевшие остатки родовых порядков. Помочи, писал Ф. А. Щербина, устраивались иногда с благотворительной целью. В других случаях помочи устраивали не только для бедных, но и для богатых, и тогда они несколько теряли свой общинный характер, являясь чем-то вроде дани людям богатым и влиятельным со стороны бедняков.

Итак, общественный строй адыгов в XVIII - первой половине XIX в.. характеризовался наличием достаточно ярко выраженных черт родовых отношений, однако не менее отчетливо проступали в нем элементы феодализма.

Феодализм у адыгейских народов - одно из наиболее сложных и своеобразных явлений социально-экономической истории. Ключ к его пониманию дает известное положение марксизма, гласящее, что общность закономерностей исторического развития не исключает конкретных форм проявления этих закономерностей. «Один и тот же экономический базис,- писал К. Маркс,- один и тот же со стороны главных условий - благодаря бесконечно различным эмпирическим обстоятельствам, естественным условиям, расовым отношениям, действующим извне историческим влияниям и т. д.- может обнаруживать в своем проявлении бесконечные вариации и градации, которые возможно понять лишь при помощи анализа этих эмпирически данных обстоятельств».

В отличие от стран Западной Европы, в которых феодализм складывался на основе противоречивого взаимодействия двух процессов - разложения рабовладельческого способа производства в поздней Римской империи и родового строя у завоевавших ее племен,-у адыгов миновавших рабовладельческую формацию (хотя рабство и существовало у них как уклад), феодальные отношения развивались в результате разложения традиционно-общинных связей. Территориальная община сохранилась у них в наиболее чистом виде и держалась дольше, чем у многих других народов. Опираясь на нее, адыгейское крестьянство успешнее сопротивлялось закрепощению Процесс феодализации совершался здесь поэтому очень медленно. Многочисленные патриархально-родовые пережитки опутывали различные области жизни адыгов. Устойчивость дофеодальных порядков в обществе во многом объясняется и естественно-географическими условиями Кавказа. Исторически определилось, что «следы сушествования марки сохранились до настоящего времени почти только в высоких горных местах». Горы и леса Западного Кавказа, созданные самой природой замкнутость и изолированность отдельных районов содействовали сохранению архаичных форм общественной жизни и тормозили переход на новую ступень ее организации. В узких и тесных горных долинах не представлялись в то время возможными ни организация крупного поместного хозяйства, ни интенсификация земледелия ни, тем более, сколько-нибудь развитая городская жизнь.

Известную роль в длительном сохранении родовых пережитков сыграла заинтересованность в этом верхушки тфокотлей, которая использовала остатки старины для ослабления позиций старого дворянства.

Наряду с этим действовали факторы, способствовавшие развитию феодализма у адыгов. Одним из таких факторов были кавказские войны XVIII-XIX вв. На Кавказе в то время создалась необычайно сложная политическая обстановка. С одной стороны, на адыгейское население стремились распространить свое влияние феодальная Турция и стоявшие за ее спиной европейские державы, враждебные России. Вмешательство этих государств во внутренние дела адыгов и их воздействие на общественную жизнь коренного населения имели огромное значение и недостаточно, как нам кажется, учитывались исследователями. С другой стороны, царское правительство также искало пути, которые ускорили бы утверждение его власти над этим населением. Стремясь создать себе социальную опору, царизм, как правило, ориентировался на знать. Одним из средств привлечения ее на свою сторону юн избрал поощрение осуществляемого ею захвата общинных земель. Большое значение имела постоянная межплеменная вражда. Хроническое состояние войны способствовало росту и возвышению дворянско-княжеской знати.

Необходимыми- условиями существования феодального строя являются монополия господствующего класса - феодалов на землю и личная зависимость наделенного землей непосредственного производителя - крестьянина. Вызревание этих условии и составляло основное содержание зарождения феодализма. Оно представляется как двусторонний процесс: захват земли феодалами, с одной стороны, обезземеливание и закрепощение некогда свободного общинника - с другой. У адыгов это про-исходило своеобразно. Развивающиеся феодальные отношения не достигли еще того уровня, когда господствующей формой становится крупное землевладение. Имеющиеся в нашем распоряжении материалы не позволяют утверждать, что земля была безоговорочно монополизирована дворянством.

Юридически ни князья,ни дворяне не считались собственниками той земли, которой они фактически владе-ли. Феодальная собственность на землю уже, несомненно, существовала в рассматриваемое время, но в скрытой форме. Она была опутана пережитками родового общества. Поэтому утвердившееся в буржуазном кавказоведении мнение об отсутствии у князей и дворян поземельной собственности является правильным только формально. Многочисленные архивные материалы дают нам ясные указания на то, что феодализирующаяся адыгейская знать упорно стремилась к распространению своих владельческих прав на общинные земли. Однако преступить адат и юридически оформить этот захват ей не удалось. Ко времени завоевания Кавказа социальная верхушка успела лишь добиться признания за собой преимущественных прав на землю и выработать определенные правовые представления и сословные обычаи (уоркхабзе), резко отделявшие ее от остальной массы населения.

Таким образом, главной особенностью адыгейского феодализма было своеобразие основы феодальных производственных отношений: часть общественной земли. была фактически присвоена феодалами, хотя официально этот факт не был признан и юридически суверенное право на землю сохранялось за общиной. Отсутствие полной частной собственности на землю создавало серьезнейшие препятствия для феодальной знати. У адыгов еще не было свободно отчуждаемой земельной собственности. Отсюда своеобразие и медленные темпы феодализации.

Земельная собственность адыгейских феодалов лишена была многих специфических черт. Здесь не сложилось характерной для феодализма системы земельных удержаний и личной зависимости одного феодала от другого так как нижестоящий далеко не всегда получал от господина наследственное земельное владение. При анализе особенностей адыгейского феодализма нельзя игнорировать и то обстоятельство, что становление его проходило у местного коренного населения в тот исторический период, когда феодализм в целом был уже отживающей формацией. Это не создавало прочных оснований для его развития. Складывалась чрезвычайно оригинальная ситуация: феодальные отношения не успев развиться и окрепнуть, уже были обречены на вымирание.

Благодаря довольно широким экономическим связям с внешним миром адыгейское дворянство и особенно верхушка тфокотлей в лице старшин все более втягивались в торговые и товарно-денежные отношения. Это содействовало экономическому процветанию и социально-политическому возвышению зажиточных тфокотлей. Итак, природные условия, внешнеполитическая обстановка, внутренняя социальная борьба и другие факторы осложнили процесс феодализации в адыгском обществе, и поэтому он совершался медленно, в высшей степени своеобразно, минуя рабовладельческую формацию. Но рабство долго сохранялось как уклад. При натуральном хозяйстве торговые и денежные операции играли, однако, довольно значительную роль.

Перейдем к вопросу о социальном строе адыгейских народов. Адыгское общество, не имея еще четкого классового деления, было вместе с тем уже глубоко расчленено. В официальных документах и исторической литературе отдельные социальные подразделения обычно называли «сословиями». Такими «сословиями» были: князья (пши), дворяне (уорки), свободные общинники (тфокотли), несвободные - рабы (унауты), крепостные (пшитли) и феодально - зависимые (оги).

Князья и дворяне разных степеней составляли феодальную верхушку в структуре общества. В качестве «почетных лиц» они пользовались рядом преимуществ и привилегий, закрепленных за ними адатом: наследственностью звания, правом на суд равных и др. У «демократических же племен» после «переворота» конца XVIII - начала XIX в., о котором мы будем говорить ниже, главную роль стали играть так называемые старшины.

Адат строго различал владетельных и невладетельных дворян. Владетельными считались князья и первостепенные дворяне. Юридическим обоснованием их владельческих прав было происхождение от бывших племенных вождей, то есть традиция, указанная адатом. Особым почетом и влиянием в «аристократических племенах» пользовались князья. Старший: член княжеской фамилии считался владельцем" племени. Звание князя было наследственным и передавалось от отца всем законным детям, рожденным от равных браков. Что же касается сына, рожденного от брака князя с простой дворянкой, то он получал название «тума» (незаконного).

Одной из важнейших привилегий князя было право вершить суд и расправу над своими подвластными. Кроме того, он имел право объявлять войну и заключать мир. При дележе захваченной добычи князю выделялась лучшая часть, даже если он сам в набеге не участвовал. Князь имел по адату право на получение повышенных штрафов за причиненный ему материальный ущерб. Он мог возводить своих «подданных» в дворянское достоинство, и эти новые дворяне составляли его вассальное окружение.

В середине XIX в. к князьям перешел уже ряд общинных прав, как, например, право решать вопросы о поселении новых лиц на подвластной им территории, что в свою очередь открывало перед ними возможность единолично распоряжаться общинными землями в будущем.

В числе основных экономических привилегий князей быдо отмеченное уже выше преимущественное право выделять для себя и для своих вассалов лучшие земли, а также взимать торговую пошлину (курмук) со своих подвластных и проезжих купцов. Наконец, что особенно \ важно, князья получали с населения подвластных им ау-) лов натуральный оброк в виде зерна, сена и других сельскохозяйственных продуктов, а в отдельных случаях могли даже привлекать жителей этих аулов к работам в своем хозяйстве. Такие работы представляли собой зародышевую форму отработочной ренты. Характерно, что все эти повинности прикрывались оболочкой добровольности, хотя и были порой весьма тяжелы.

Собственной крупной запашки князья, как и дворяне первой степени, обычно не имели, удовлетворяя потребности и нужды своего двора за счет «добровольных приношений» подвластных. Эти приношения постепенно перерастали в натуральные повинности. Неуклонный рост их с течением времени объективно должен был привести к закрепощению свободного населения. Не ведя крупного земледельческого хозяйства, князья обладали, однако, большим количеством рогатого скота, который имели право пасти не только на выделенных из общинных земель пастбищах, но и на всей подвластной им территории.

Следующей группой феодалов были дворяне первой степени, обладавшие почти такими же правами, как и князья, только на меньшей территории, и отличавшиеся от них лишь тем, что им оказывались несколько меньшие почести. Число их было невелико. За ними шли дворяне второй и третьей степени. Они были невладетельными и жили в аулах, принадлежавших князю или первостепенному дворянину. Их обязанностью была военная служба своему сеньору.

Дворяне второй степени имели рабов и крепостных, вели самостоятельное хозяйство, картину которого вследствие отсутствия источников восстановить крайне трудно.

Дворяне третьей степени составляли постоянную княжескую свиту. Их содержали на княжеском дворе за счет продуктов, собираемых с крестьян. Другим источником их существования была военная добыча. Как типичные феодальные дружинники, они имели право отъезда.

Архивные документы позволяют заключить, что многие мелкие дворяне постоянно переезжали из одного племени в другое и, предлагая свои услуги для участия в военных предприятиях, постепенно образовали своеобразную межплеменную прослойку «наемников». В отдельных случаях путь таких людей был весьма причудлив и иногда заканчивался даже тем, что они попадали в крепостную зависимость. Приведем один характерный пример. Мелкий хамышейский дворянин Клюко-Хануко Абидок после смерти своего патрона Ханука перешел к абадзехам. Пробыв у них три года, он отправился к шапсугам. Не ужившись и у них, он в 1825 г. перешел в Анапу, куда его пригласил родственник его покойного сеньора Ханук Баречеко. Этот последний имел на натухайской территории крупное хозяйство, поставлявшее хлеб и скот на анапский рынок. Живя у него, Клюко-Хануко Абидок, по его собственным словам, находился «более в степи, где делается хлебопашество хозяина его Ханука и производится сенокос». Новый патрон Абидока был в добрых отношениях с турецкими властями в Анапе и особенно с влиятельными натухайскими старшинами. Поэтому он решился на закрепощение благородного адыгейского дворянина, верно служившего его покойному родственнику. На счастье Абидока, у него нашлись доброжелатели, которые вовремя сообщили ему, что если «долее будет жить у помянутого своего хозяина, то он сделает его крепостным и продаст туркам». После этого Абидоку оставалось только бежать к русским с тем, как он заявил, чтобы «быть навсегда преданным России».

4.Адыги и ногайцы: социально-экономическое, политическое и культурное развитие в 16 – начале 18 вв.

1. Тюркоязычные кочевники в Прикубанье.

Средневековьем принято называть период в европейской истории длившийся с 4 в. по 15 в. Период раннего средневековья - 4-5 вв. называют эпохой «великого переселения народов». Если говорить о Кубани, это смена ираноязычных кочевников тюркоязычными. Хунну - так назывался мощный племенной союз продвигавшийся из Северного Китая на Запад. В состав их входили различные племена: угры, сарматы, тюрки. В Европе их называли гуннами. В 4 в. гунны вторглись в Прикубанье. Первыми их удар испытали готы. Держава Германамиха в Причерноморье пала. Часть готов, спасаясь бежала в Римскую империю, часть вошла в гуннский союз, и лишь малая часть осталась в Причерноморье. Готский историк Иордан, описывая гуннов говорил, что «гунны - дети нечистой силы и ведьм; они кентавры».

Гунны покорили алан, разрушили города Боспора. Вслед за ними в степи двинулась волна тюркоязычных кочевников. В степях была создана империя гуннов. Состояла она из разноэтничных племен и сплочена была силой оружия. Во главе стоял Атилла. Основная масса гуннов двинулась из степей Прикубанья дальше на Запад, те же, кто остался в Причерноморье получили в источниках название акациры.

Самые ранние тюркоязычные группы затронутые гуннским движением появившиеся на Кубани - болгары, пришедшие с Волги. Они появились на исторической арене в 354 г., а в 5-7 вв. занимали все степи и предгорные зоны Предкавказья. Болгары были включены в гуннскую державу.

2. Средневековые государства на территории края: Тюркский каганат, Великая Болгария, Хазарский каганат, Тмутараканское княжество.

В 576 г. степняки Северо-Западного Кавказа были объединены в составе 1 Тюркского каганата (центр в Монголии). Все племена, вошедшие в каганат, стали называться гуннами.

Гуннско-болгарские кочевники Приазовья и Причерноморья в 6 в. представляли из себя племена, разделенные на несколько военно-политических организаций. Каждое племя возглавлялось правителем - ханом. Наместником Северо-Кавказских степей Тюркского каганата был Турксанф.

В 630 г. Западнотюркский каганат распался. Началась консолидация кочевых племен Северного Кавказа. Так, в восточном Предкавказье складывается Хазарское государство, в Приазовье два основных союза утигут и кутригут заключив соглашение, поглощают все болгарские народы. В 635 г. хан кубанских болгар Кубрат объединяет приазовских и причерноморских болгар, а также часть алан и боспорян в государство - Великая Болгария. Основная территория Великой Болгарии - степи правобережной Кубани, Тамань, Ставропольская возвышенность, иногда левобережье Кубани. Центром нового государства стала Фанагория. Фанагория располагалась в очень выгодном месте.

В середине 7 в., после смерти Кубрата, держава распалась на ряд самостоятельных орд. Среди них выделялись орды сыновей Кубрата ханов Батбая и Аспаруха. В то же самое время, воспользовавшись ослабление Великой Болгарии, свои границы за счет степей расширяет Хазария. Под натиском хазар хан Аспарух двинулся на Дунай, где вместе со славянами вторгся во Фракию. Осевши во Фракии, болгары были ассимилированы славянами, оставив, тем не менее, им своё имя и дав название стране. Старший сын Кубрата хан Батбай (Батбаян, Баян) остался на Кубани и подчинился хазарам, но пользовался относительной самостоятельностью. Хазарам болгары платили дань, но вели самостоятельную внешнюю политику.

На Кубани поселения болгар 8-10 вв. были открытого типа (без укреплений). Население вело оседлый образ жизни. Ведущей формой хозяйства было скотоводство. Из ремесел распространено было гончарство. Так же было развито производство железа и изделий из него.

В 7 в. восточное побережье Азовского моря и в низовья Кубани были включены в состав Хазарского каганата. Хазары - тюркоязычные племена, с 5 в. расселялись на территории Нижнего Поволжья и Северного Кавказа. Хазарский каганат занимал территорию от Каспийского до Черного морей и был мощной военной державой. Столицей каганата был Семендер в Дагестане, а позднее Итиль на Волге. В конце 7 в. центром хазарской администрации в Прикубанье стала Фанагория, а с 9 в. администрация Юго-Западной Хазарии перешла в Гермонассу. Город получил другое название - Тумен-тархан, адыги называли его Тамтаркай, греки - Таматарха, русские - Тмутаракань. Из Тумен-тархана можно было контролировать Керченский пролив и всю Тамань.

Большую роль в каганате играли торговля и земледелие. Центральная власть давала самостоятельность провинциям. Государственной религией каганата с 8 в. стал иудаизм. Со временем власть каганата стала ослабевать, восставали подчиненные племена, наблюдался сепаратизм в провинциях. Окраины каганата стали опережать центр в развитии. В степных районах нашего края стали расселяться гузы, или торки, пришедшие во второй половине 9 в. с Нижней Волги. Они начали разрушать каганат, а в 965 г. киевский князь Святослав окончательно разгромил Хазарию. Вновь началось движение адыгов из предгорий к Кубани.

Вслед за Святославом в 70-80 гг. 10 в. в степях появляются печенеги - тюркские племена. Они разрушают земледельческие культуры, болгарские поселения. Наблюдается отток степняков в предгорья. Печенегов в 11 в. сменяют половцы (самоназвание - куманы). Половцы вели войны с земледельцами, в южнорусских степях. Основа их хозяйства - кочевое скотоводство. В 12 в. общественный строй половцев изменяется: от военной демократии они переходят к феодальному обществу. Социальная стратификация у половцев была следующая: ханы (правители), феодалы (воины), рядовые кочевники, черный люд (зависимые). Становление половецкой государственности было прервано в 13 в. монголо-татарами, знать уничтожена, население покорено Ордой.

После разгрома Хазарского каганата (965 г.) киевский князь Святослав с дружиной двинулся на Тамань и овладел городом Тумен-тарханом, который в русские называли Тмутаракань. В конце 10 в. (988 г.) при князе Владимире Тмутаракань и Керчь с сельскохозяйственными округами составили территорию Тмутараканского княжества, вошедшего в состав Киевской Руси. На Тамань был направлен княжить сын Владимира Мстислав. Тмутаракань была крупным политическим и экономическим центром. Население было разноэтничным: русские, греки, евреи, косоги и др. С местных племен Мстислав, прозванным Удалым, брал дань. В его правление Тмутараканское княжество переживало период расцвета. Княжество контролировало Подонье, Кубань, Нижнюю Волгу и определяло политику всего Северного Кавказа.

После смерти Мстислава Тмутаракань стала местом для князей-изгоев. С 1094 г. Тмутаракань не упоминается в русских летописях. Половцы отрезали Тмутараканское княжество от Киевской Руси. Город стал подчиняться Византии. При генуэзцах (13 в.) на месте Тмутаракани была построена крепость Матрега. Город был вовлечен в мировую торговлю с Западной Европой и Востоком. В 15 в. Таманский полуостров вошел в состав Крымского ханства.

3. Итальянская колонизация Северного Причерноморья.

Со второй половины 13 в. по 15 в. на берегах Черного и Азовского морей существовали колонии, основанные жителями Генуи. Монголо-татарское нашествие нарушило торговлю между Западом и Востоком. Нужно было искать новые торговые пути на Восток. И они были найдены - через Азовское и Черные моря. Разгорелась ожесточенная борьба между Генуей, Венецией, Византией за обладание северным побережьем Черного моря. В этой схватке верх одержала Генуя.

На побережье Черного и Азовского морей было основано 39 торговых поселения (порты, пристани, стоянки), протянувшиеся от Тамани до современного Сухуми. Центром генуэзских колоний стала Кафа (Феодосия) в Крыму. На территории нашего края генуэзцами были основаны города Матрега (совр. Тамани), Копа (Славянск - на-Кубани), Мапа (Анапа).

Основной формой колониальной деятельности генуэзцев на Северо-Западном Кавказе была посредническая торговля. С местным адыгским населением она носила меновый характер, т.к. адыги вели натуральное хозяйство. С Черного моря вывозились сельскохозяйственные товары, рыба, лес, рабы. Импорт составляли соль, мыло, цветное стекло, керамика, ювелирные украшения. К 14-15 вв. вспыхивали многочисленные восстания местного населения против генуэзских купцов. В 15 в. угроза генуэзцам стала исходить от турок. К концу 15 в. они захватили Крым и Кавказ, которые были включены в состав Османской империи.

Генуэзское господство в Северном Причерноморье имело как отрицательные, так и положительные моменты. К первым относится грабительский характер их торговли и хозяйствования, работорговля, что тормозило развитие адыгского общества. К положительным моментам можно отнести ускорившуюся дифференциацию адыгского общества, культурный обмен между народами, некоторое улучшение материального быта адыгов.

4. Адыги и ногайцы: социально-экономическое, политическое и культурное развитие в 16 – начале 18 вв.

В период раннего средневековья на территории края проживали адыгские племена. Адыги - собирательное название группы родственных племен Северного Кавказа. В Европе их называли черкесами. С 15 в. адыги попали в зависимость от Крымского ханства.

Основное занятие адыгов - земледелие. Развито было огородничество и садоводство. Так же адыги занимались скотоводством, большое внимание уделяли коневодству. Торговля была развита слабо и существовала в форме товарообмена. До активной турецкой экспансии адыги в основной массе исповедовали христианство.

К середине 16 века у адыгов, обитавших в предгорьях левобережной Кубани, завершался процесс разложения патриархально-родовых отношений. А ко второй половине 18 века у западных адыгов и ногайцев оформилась свойственная феодальному обществу сословно-классовая структура. На верху формирующейся феодальной социальной иерархической лестницы у адыгов находились пши - князья, являвшиеся владельцами земли и живущего на ней населения. Ближайшими вассалами адыгских князей – пши были тлекотлеши , что означает «сильный род» или «рожденный от могущественного». Получив землю и власть, они распределяли участки земли между уорками – дворянами, стоявшими несколько ниже по иерархической лестнице, и общинниками - тфокотлями , получая с них отработочную и натуральную ренту. Другой категорией крестьян были крепостные-пшитли. Они находились в поземельной и личной зависимости от феодальных владельцев.

Основной чертой феодальных отношений у адыгов была феодальная собственность на землю. К особенностям горского феодализма относится и наличие таких патриархально родовых пережитков, как куначество (побратимство), аталычество, взаимопомощь, кровная месть. Аталычество – обычай, по которому ребенка после рождения передавали на воспитание в другую семью.

Внутренняя торговля была развита слабо в силу натурального хозяйства она носила характер простого товарообмена. У адыгов не было купеческого сословия и отсутствовала денежная система.

На Правобережной Кубани жили тюркско-монгольские племена ногайцев , которые вели в основном кочевой образ жизни и занимались скотоводством. Их мурзы (мирзы) – крупные феодалы, главы отдельных орд и родов - владели несколькими тысячами голов скота. В целом же феодальная верхушка, по своей численности небольшая (четыре процента населения), владела примерно двумя третями всего кочевнического стада. Неравномерное распределение основного богатства - скота - лежало в основе сословно-классовой структуры общества.

Номинально во главе всей Ногайской орды находился хан вместе с наследником нурадином и военачальником. Фактически же орда к этому времени уже распалась на более мелкие образования, слабосвязанные как между собой, так и с верховным правителем. Во главе этих улусов находились мурзы , добившиеся наследственного перехода своих владетельных прав. Значительную прослойку ногайской знати составляло мусульманское духовенство-ахуны, кади и др. К низшим слоям ногайского общества относились свободные крестьяне-скотоводы.Следующей группой были чагары - крепостные крестьяне, находившиеся как в экономической, так и в личной зависимости от верхушки ногайских феодалов. На самой низшей ступени ногайского общества располагались рабы. Ногайцы исповедовали мусульманскую религию.

Особенностью кочевого феодализма у ногайцев было сохранение общины. Однако в руках феодалов уже сосредоточилось право регулировать перекочевки и распоряжаться пастбищами и колодцами.

Невысокий уровень общественно-экономических отношений задерживал развитие единой общественно-политической организации. Единого государства ни у Закубанских адыгов, ни у ногайцев не сложилось. Натуральность хозяйства, отсутствие городов и достаточно развитых экономических связей, сохранение патриархальных пережитков – все это было основными причинами феодальной раздробленности на территории Северо-Западного Кавказа.

Наши сведения о хозяйственном и общественном строе народов Северного Кавказа в XVIII - начале XIX в. значительно полнее и достовернее, чем за предшествующий период их истории. Это объясняется прежде всего усилением политических, экономических и культурных связей с Россией, в результате чего в русской литературе и особенно в различных документах того времени появляются многочисленные и разнообразные известия о Кавказе и народах, его населяющих.

Как и в предшествующий период, основным занятием населения являлось сельское хозяйство, сочетавшее обычно земледелие и скотоводство, но с различным соотношением этих отраслей в зависимости от местных условий. Полеводство и садоводство достигли наибольшего развития в Дагестане, особенно в его плоскостной части, у ряда адыгейских племен, проживавших по Черноморскому побережью и по нижнему течению Кубани, а также в Чечне (Ичкерия). Скотоводство, в частности коневодство, играло ведущую роль в хозяйстве кабардинцев, абазин, ногайцев, имевших в своем распоряжении обширные пастбища по Кубани и Тереку. У балкарцев, карачаевцев, осетин и других народов, обитавших в горах Центрального Кавказа, из-за недостатка земли полеводство было слабо развито, своего хлеба не хватало и преобладал мелкий рогатый скот.

Такое же положение наблюдалось и в раде мест опорного Дагестана. В общем скотоводство у горцев Северного Кавказа являлось важнейшей отраслью хозяйства, и даже в районах со сравнительно развитым земледелием скот и продукты скотоводства составляли главное богатство жителей.

Техника земледелия была в общем весьма примитивная, а скотоводство носило экстенсивный характер, основываясь, как и в глубокой древности, на подножном корму и сезонных перекочевках скота с зимних пастбищ на летние и обратно. Значительную роль продолжали играть такие древние занятия населения, как охота и пчеловодство.

Экономическая отсталость народов Северного Кавказа выражалась и в слабом развитии у них обрабатывающей промышленности. Подавляющая часть продуктов земледелия и скотоводства вплоть до XIX в. перерабатывалась в том самом хозяйстве, где они добывались. Правда, кроме домашних промыслов, народы Северного Кавказа давно уже знали ремесло, отдельные отрасли которого достигли к этому времени большого совершенства у народов Дагестана, адыгейцев, кабардинцев, но дальше этих наиболее простых и примитивных форм промышленности экономическое развитие на Северном Кавказе не пошло до тех пор, пока этот край не был окончательно присоединен к России.

Преобладание на Северном Кавказе вплоть до начала XIX в. домашней промышленности, которая составляет необходимую принадлежность натурального хозяйства, уже само по себе свидетельствовало о низком уровне общественного разделения труда, являющемся главной основой для развития обмена и торговли. В источниках XVIII - начала XIX в. указывается* что у кавказских горцев в это время господствовало натуральное хозяйство, торговля внутри племен и между племенами носила по преимуществу меновой характер, собственной денежной системы не существовало. В качестве всеобщего эквивалента у большинства горцев выступал скот, реже холст 2 хлопчатобумажная ткань, соль, металлические котлы и другие особо нужные и ценимые товары. Внешняя торговля, которая с XVIII в. играла в жизни горцев все большую и большую р"оль, также носила главным образом меновой характер.

Слабое развитие обрабатывающей промышленности и торговли обусловило, в частности, почти полное отсутствие у местного населения городов. Исключением в известной мере являлся Дагестан, в прикаспийской части которого продолжал существовать древний Дербент и игравшие важную роль поселения городского типа - Тарки и Эндери, да в горах имелся такой своеобразный ремесленный центр, как Кубачи. На Северо-Западном Кавказе значение местных городов приобрело лишь несколько торгово-ремесленных поселений на Таманском полуострове и нижней Кубани (Тамань, Темрюк, Коныл).

При рутинной технике и господстве натурального хозяйства изменения в экономике местного населения происходили чрезвычайно медленно. Одни и те же отрасли хозяйства на протяжении многих веков оставались, основным занятием населения, мало прогрессируя в своем внутреннем развитии. Хозяйственная замкнутость и изолированность от внешнего мира, являвшаяся в известной мере результатом не только природных условий, но и неблагоприятно сложившейся внешнеполитической обстановки, выражавшейся прежде всего в агрессии и господстве отсталых восточных деспотий (султанской Турции с ее вассалом - Крымским ханством и Ирана) придали экономике кавказских горцев некоторые черты застойности.

Сравнительно низкий уровень экономического развития обусловил и относительную отсталость социальных отношений у народов Северного Кавказа накануне их окончательного вхождения в состав России. В XVIII- начале XIX в. господствующими были феодальные отношения, опутанные густой сетью патриархально-родовых пережитков. Сохранение у кавказских горцев вплоть до XIX в. многих порядков и обычаев родового строя (кровной мести, левирата, аталычества, побратимства и т. д.) является важным указанием на крайне замедленный процесс социально-экономического развития за все шесть веков после монгольского нашествия.

Несмотря на то, что разложение первобытнообщинного строя началось у племен Северного Кавказа еще в эпоху бронзы, а накануне монгольского нашествия у большинства из них уже царила феодальная раздробленность, последующее развитие шло настолько медленно, что не дало возможности феодальным отношениям достаточно вызреть и освободиться от прикрывавшей их патриархальной оболочки.

О примитивности и недостаточной развитости феодализма на Северном Кавказе свидетельствовало и сохранение здесь вплоть до XIX в. рабства и работорговли. Главным дсточником рабства оставался захват людей в плен. Рабы не только использовались в домашнем хозяйстве, но и являлись одним из наиболее ценных товаров. Горская знать "часто предпринимала набеги на соседние племена и русские поселения с целью захвата пленных, которых затем обращали в рабов. И в этой связи приходится отметить отрицательное влияние на социально-экономическое развитие горцев с одной стороны Ирана, с другой - Крымского ханства и султанской Турции, которые особенно поощряли рабство и работорговлю на Кавказе. По всему Черноморскому побережью Кавказа, находившемуся в руках Турции, шла бойкая торговля рабами - пленными жителями Кавказа, которых горская знать продавала турецким купцам.

Однако было бы неверно преувеличивать роль сохранившихся у горцев в XVIII- начале XIX в. дофеодальных отношений - патриархально-родового уклада. Ибо не это уже определяло существо социальных отношений, сложившихся у народов Северного Кавказа к этому времени. Горское общество давно уже было расколото на два антагонистических класса - на патриархально-феодальную знать и на крестьянство, которое находилось в разной степени личной зависимости и подвергалось различным формам феодальной эксплуатации, прикрывавшейся патриархальными обычаями и традициями.

Наличие двух основных классов феодального общества четко прослеживается у (многочисленных адыгейских племен, кабардинцев, карачаевцев, балкарцев, абазин, ногайцев, осетин (особенно Дигорского и Курта- тинского ущелий), а также у большинства народностей Дагестана, входивших в такие типично феодальные образования, как шамхальство Тар- ковское, уцмийство Кайтагское, ханства Дербентское, Аварское, Казику- мухское, Кюринское, Мехтулинское, майсумство Табасаранское и другие, более мелкие феодальные владения. Для всех этих народностей родовой строй являлся уже пройденной ступенью; они прочно встали на путь феодального развития и даже сделали на этом пути определенные успехи, пройдя от этапа, характеризуемого господством отработочной ренты, к этапу, характеризуемому господством более прогрессивной формы феодальной ренты - ренты продуктами.

Анализ адатов кавказских горцев, в которых обычное право зафиксировало крестьянские повинности в пользу феодалов, показывает, что наиболее распространенной формой ренты к началу XIX в. у всех народов Северного Кавказа являлась продуктовая рента, которая успела отчасти вытеснить отработочную ренту, но сама нигде не была заменена денежной рентой. Преобладание на Северном Кавказе в XVIII - начале XIX в. продуктовой ренты, с одной стороны, свидетельствует о том, что феодализм достиг здесь уже определенной ступени развития, а с другой стороны, объясняет нам основную причину той застойности, которой характеризуется социально-экономический строй горцев Кавказа накануне их окончательного присоединения к России. Как показал К. Маркс, «рента продуктами предполагает более высокий (по ^равнению с предшествующей ей отработочной рентой.- В. Г.) культурный уровень непосредственного производителя, следовательно, более высокую ступень развития его труда и общества вообще...» 17 . Но вместе с тем рента продуктами, «...благодаря необходимому при ней соединению сельского хозяйства и домашней промышленности, благодаря тому, что при ней крестьянская семья приобретает почти совершенно самодовлеющий характер вследствие своей независимости от рынка, от изменений производства и от исторического движения стоящей вне ее части общества, коротко говоря, благодаря характеру натурального хозяйства вообще, эта форма как нельзя более пригодна для того чтобы послужить базисом застойных состояний общества, как это мы наблюдаем, напр., в Азии» 18 .

Наличие у горцев Северного Кавказа в XVIII -начале XIX в. отработочной и продуктовой рент является самым очевидным доказательством существования у них в это время феодальных форм эксплуатации и феодальной собственности на землю, составляющей основу феодального способа производства. Хотя в источниках XVIII - начале XIX в. и, в частности, в адатах горцев, бесспорно говорится о наличии различных видов феодальной ренты, являющейся экономической реализацией феодальной собственности на землю, однако сама эта собственность четкого юридического оформления в обычном праве и источниках того времени не получила. Это послужило одной из причин того, что царские чиновники, а за цими и многие исследователи поземельных отношений кавказских горцев пришли к неверному выводу об отсутствии якобы на Северном Кавказе у местного населения до прихода русских земельной собственности вообще, феодальной в особенности. Не имея возможности отрицать наличие у народов Северного Кавказа крестьянских повинностей в пользу феодалов в виде барщины и оброка (т. е. Отработочной и продуктовой рент), они ооъяснили их существование только личнои зависимостью крестьян от владельцев.

Не отрицая того, что внеэкономическое принуждение играло- и в условиях горского феодализма определенную роль, мы, однако, никак не можем свести лишь к нему существо феодальных отношений у народов Северного Кавказа. Наоборот, следует подчеркнуть, что на Северном Кавказе в XVIII - начале XIX в., как и в других странах, феодальная зависимость и эксплуатация крестьян являлись следствием возникновения феодальной собственности на землю.

Как ни маскировалась у кавказских горцев феодальная собственность на землю, (проследить ее существование вполне возможно. Начать с того, что у кабардинцев, феодальный строй которых был типичным для многих народов Северного Кавказа, главными собственниками земли, согласно адату, "считались князья, которые в русских источниках XVIII- начала XIX в., в том числе и в официальных документах, обычно именовались «владельцами». У адыгейских племен, имевших князей,- бжедугов, те- миргоевцев, бесленеевцев и т. д., - князья также получили по адату особые права на землю, выделяя себе лучшие места под пашню, сенокос и пастбища. Эти же права (присвоили себе первостепенные уорские (дворянские) фамилии у абадзехов, шапсугов и натухайцев, составлявших в XVIII- начале XIX в. группу адыгейских племен, не имевших князей.

Крупными землевладельцами выступают перед нами, по материалам обычного права, ханы и беки Дагестана, тоже нередко именовавшиеся в русских официальных документах XVIII-XIX вв. «владельцами»-

Феодальная собственность на землю выступала у горцев Кавказа, как и феодальные отношения вообще, так сказать, не в чистом виде, а прикрываясь патриархальной оболочкой. В этой связи следует обратить внимание на то, что формальными владельцами земли по обычному праву горцев считались не отдельные феодалы, а феодальная «фамилия», или «род» 19 . Так, вся территория Кабарды была поделена в XVIII- начале XIX в. между шестью «фамилиями» (четыре в Большой Кабарде и две в Малой Кабарде), которые вели свое происхождение от общего родоначальника. У карачаевцев монополия земельной собственности была закреплена обычным правом за «фамилией» Крымшамхаловых, которой все карачаевцы платили поземельную подать. У кумыков точно такое же положение занимал в XVIII-начале XIX в. «род» шамхалов тарковских, к которому принадлежало большинство кумыкских беков.

Род уцмиев кайтагских, нуцалов (ханов) аварских, ханов казикумух- ских (лакских) и других феодальных властителей Дагестана являлся (вм"есте с происходившими от него беками) главным собственником земли в пределах данного политического образования.

Сохранение в условиях господства феодалов общинного землевладения уже не могло серьезно помешать горской знати расхищать народную землю. Феодалы, присваивая себе в собственность лучшие земельные угодия, не отказывались в то же время от пользования и общинной землей. Во- многих районах Дагестана и в Адыгее местная знать предпочитала не выходить окончательно из общины и требовала себе при земельных переделах особый пай. Так, например, у адыгейцев князья при переделах получали одну треть, а иногда и больше, всех пастбищных и пахотных земель данной общины. Вместе с тем адыгейские князья присвоили себе право распределять при переделах земельные участки, что они обычно делали в присутствии сельских старшин. Таким образом, общинные порядки здесь в значительной мере прикрывали наличие класса привилегированных землевладельцев феодального типа.

Поскольку в горах было мало пахотных земель и часть их принадлежала на правах трудовой заимки индивидуальным мелким владельцам, горская знать старалась присвоить себе главным образом общинные пастбища. Присвоение пастбищных земель облегчалось тем обстоятельством* что они в большей мере были как бы ничьими; границы общинных пастбищ не были так точно определены, как границы пахотных земель. В то же время пастбищные земли не требовали такой предварительной обработки и специального присмотра, как пахотные участки, которые в горах нередко создавались в результате больших трудовых затрат (очистка от камней, леса, кустарников, а иногда и искусственное нанесение почвы на скалистые горы) и нуждались в постоянном уходе. Важное же экономическое значение пастбищных земель определялось тем, что во многих горных районах основной отраслью хозяйства было скотоводство. Поэтому тот, кто в горах являлся обладателем лучших пастбищ, фактически сосредоточивал в своих руках и главное богатство горцев - скот и приобретал таким образом власть над своими соплеменниками.

Исторические документы и народные предания говорят о том, что период XVIII - начало XIX в. характеризуется на Северном Кавказе особенно интенсивным разграблением общинных земель и закрепощением ранее свободных общинников. Следует, однако, подчеркнуть, что процесс феодального разграбления общинных земель при всей его интенсивности не привел на Северном Кавказе к полной ликвидации общинных порядков и окончательному закрепощению непосредственных производителей. Почти во всех горских обществах вплоть до начала XIX в. сохранилась значительная прослойка незакрепощенных крестьян-общинников. Особенно большой процент они составляли у так называемых «демократических» адыгейских племен (абадзехов, шапсугов, натухайцев) на Западном Кавказе и в «вольных обществах» Дагестана на Восточном Кавказе. Вместе с тем и эти формально свободные крестьяне-общинннки в условиях общего господства феодализма на Северном Кавказе являлись в известной мере феодально зависимыми людьми. Так, адыгейские тфокотли, часто именуемые в русских источниках «простым свободным народом» и являющиеся по своему социальному положению крестьянами-общинниками, согласно адатам, записанным в 40-х годах XIX в., признавали «в некоторой степени» над собой власть князей и дворян, платили им «калым за промен на меновых дворах... леса и других своих продуктов» и выполняли ряд других повинностей 20 . Такими же, по существу полусвободными крестьянами являлись в своей массе и дагестанские уздени. Их положение в «вольных» обществах отличалось сравнительно большей свободой, чем в феодальных владениях Дагестана. Но и уздени «вольных» обществ находились в той или иной степени зависимости от местной знати и соседних хаиов.

В связи с разложением общинного строя и развитием 1 феодализма среди тфокотлей Адыгеи и узденей Дагестана в XVIII - первой половине XIX в. происходил процесс социального расслоения. Верхушечная, зажиточная часть их превращалась в феодалов, которые вступали в конкурентную борьбу со старой знатью. Об этом будет подробнее сказано ниже, при характеристике развернувшейся на Северном Кавказе борьбы горцев против колониальной политики царизма.

Представление о том, что тфокотли Адыгеи, уздени Дагестана и аналогичные им социальные группы других горских областей Кавказа являлись совершенно свободными непосредственными производителями, создавалось в значительной мере потому, что их феодальная эксплуатация и зависимость прикрывались в еще большей степени, чем эксплуатация остальных категорий горского крестьянства, пережитками дофеодальных отношений. Используя, в частности," обычай родовой и общинной взаимопомощи, " горская зн&ть привлекала крестьян-общинников «по приглашению» или «по доброй воле» к выполнению различного рода работ в своем хозяйстве.

Господство феодальных отношений на Северном Кавказе нашло свое яркое отражение в том, что многие порядки и институты родового строя уже полностью трансформировались в XVIII - начале XIX в., изменили свою прежнюю социальную сущность и были приспособлены господствующим классом к обслуживанию его интересов.

Такую трансформацию претерпел, например, широко распространенный у всех горцев Кавказа обычай кровной мести. Господствующий в родовом строе принцип равного возмездия «око за око, зуб за зуб» был горской знатью в условиях феодализма превращен в свою противоположность, которую можно приблизительно сформулировать следующим образом: «за око - два ока, за зуб - всю челюсть». Плата за кровь члена господствующего класса во всех горских обществах во много раз превосходила цену крови рядового горца. У кабардинцев же цена крови члена княжеской фамилии была столь высокой и включала в себя столь редкие и ценные предметы (например, дорогое и редкое оружие, кольчугу и т. п.), что было практически невозможным расплатиться за кровь убитого князя. В. результате кабардинское обычное право установило жесткое правило - если убийца князя не принадлежал к княжескому сословию, то он вместе со всей фамилией выдавался на поток и разграбление родственникам уби- того князя, которые обычно превращали всех членов такой фамилии в рабов и распродавали их за пределами Кабарды. Поэтому не только простой кабардинец, но даже первостепенный уорк (знатный дворянин) никогда не решался поднять руку на кабардинского князя. Не решались это сделать и подвластные кабардинским князьям карачаевцы, балкарцы, осетины и другие горцы Северного Кавказа. Опираясь на такой порядок кровной мести, кабардинские князья могли безнаказанно грабить и притеснять, подвластный им народ.

Аналогичное изменение претерпел и другой обычай розового строя - «барантование», заключавшийся в самовольном взятии потерпевшим у своего обидчика скота или другого имущества с целью заставить его дать должное удовлетворение. В условиях родового быта эта мера ее являлась чьей-либо особой привилегией; она содействовала скорейшему и справедливому урегулированию возникших конфликтов, принуждая обидчика искать примирения с потерпевшим от него лицом, который после удовлетворения своей претензии возвращал взятое в качестве баранты имущество.. Совершенно иной характер этот обычай приобрел при господстве феодалов, которые присвоили себе преимущественное право барантования и сделали его важнейшим; средством подчинения народных масс. Любой неугодный поступок или непослушание являлся для горской знати поводом к барантованию, причем, как правило, забарантованное имущество (по- прежнему главным образом скот) не возвращалось владельцу, ибо рассматривалось теперь не как залог, а как штраф за нанесенную якобы обиду.

Чрезвычайно любопытные изменения претерпел в условиях феодализма старинный обычай воспитания детей вне родительской семьи, известный на Кавказе под названием аталычества. Корни этого обычая уходят в глубь родового строя, когда он имел всеобщее распространение. В феодальный период обычай отдачи детей на воспитание в другую семью* сохранился па Северном Кавказе лишь у господствующего класса. Здесь аталычество приняло двоякую форму. С одной стороны, оно стало своеобразным видом развития и укрепления связей внутри феодального класса, с другой стороны, этот обычай превратился в одну из дополнительных повинностей крестьян.

У адыгейцев и кабардинцев, например, князья отдавали детей на воспитание своим вассалам - первостепенным уоркам, которые, в свою очередь, отдавали своих детей на воспитание уоркам, являвшимися их вассалами. При этом феодалы отдавали нередко своих детей на воспитание и к другим народам, устанавливая выгодные для них связи с социальной верхушкой этих народов. Так, кабардинские князья отдавали своих сыновей на воспитание балкарским, карачаевским, абазинским и осетинским феодалам, находившимся в зависимости от них. Вместе с тем кабардинские и адыгейские князья в период зависимости от крымских ханов сами охотно брали к себе на воспитание ханских сыновей. Таким образом, обычай аталычества способствовал укреплению связей между вассалом и сюзереном, которые на Северном Кавказе вплоть до XIX в. были недостаточно прочными, так каг; в условиях царившей здесь феодальной раздробленности вассал всегда мог покинуть своего сюзерена и перейти на службу к другому.

Но если передача детей на воспитание в пределах феодального класса была одинаково выгодна и вассалу и сюзерену и приводила к установлению между их семьями родственных связей, то совсем иначе обстояло дело, когда дети феодалов передавались на воспитание в крестьянскую семью. В этом случае воспитание чужих детей из добровольного акта превращалось в известной мере в повинность, которую крестьяне несли в пользу своих владельцев.

В тяжелую для горского крестьянства повинность превратился в феодальный период и обычай гостеприимства, которым издавна славился Кавказ. Приезжавшие в гости к феодалу лица вместе со своими слугами и лошадьми фактически поступали на полное содержание крестьян, зависящих от данного хозяина. Если учесть, что бездельничавшие горские феодалы значительную часть своего времени проводили в поездках, гостя подолгу друг у друга, то станет ясно, сколь обременительным для крестьян было гостеприимство их господ.

С обычаем гостеприимства в древности был определенным образом связан и повсеместно распространенный на Кавказе обычай куначества, согласно которому два лица, принадлежавших к различным родам и даже племенам, обязывались оказывать друг другу всяческую помощь и защиту 21 . Пока горское общество не разделилось на классы, кунаки являлись равными по своему социальному положению людьми и их отношения строились на началах подлинной взаимопомощи. Но с развитием феодальных отношений положение резко изменилось. - Куначество теперь часто являлось уже не союзом двух равноправных лиц, а покровительством влиятельного члена общества более слабому. Представители горской знати, оказывая покровительство кому-либо, принимая его в «кунаки», получали вместе с тем право взыскивать штрафы с лиц, наносивших обиду кунаку. Сам же кунак при этом превращался в зависимое от покровителя лицо* в его клиента. Таким образом, кавказское куначество в условиях феодализма превратилось в своеобразную форму патроната, которой широко пользовалась горская знать в своих интересах.

Можно было бы и далее продолжить рассмотрение вопроса о трансформации патриархально-родовых институтов в условиях феодального строя существовавшего у большинства кавказских горцев накануне окончательного присоединения их к России в XVIII - начале XIX в., но и приведенных материалов достаточно для того, чтобы судить, насколько глубоко проник процесс феодализации в горский быт.

Преобразуя на свой лад патриархальные учреждения и обычаи, горский феодализм сделал их, как мы видим, одной из форм своего развития, придавшей феодальным отношениям на Северном Кавказе ту специфику, которая дает нам основание характеризовать их как феодально-патриархальные.

Именно патриархальная оболочка, прикрывавшая развитие феодальных отношений у горцев Кавказа, ввела в заблуждение многих исследователей их общественного строя, в том числе и таких выдающихся, как М. М. Ковалевский и Ф. И. Леонтович, которые считали, что в XIX в. патриархально-родовые отношения все еще составляли основу общественного быта горцев.

Общественный строй адыгов в 17 18 веках. Общественный строй. Адыги и другие народы Северного Кавказа в начале XIII в

Рекомендованный список диссертаций по специальности «Отечественная история», 07.00.02 шифр ВАК

Бжедуги в конце XVIII - первой половине XIX в.: социально-экономические отношения и политическое развитие 2007 год, кандидат исторических наук Женетль, Нурбий Хазретович

Трансформация традиционной системы управления западных адыгов (черкесов): конец XVIII в. - 60-е гг. XIX в. 2009 год, кандидат исторических наук Кандор, Руслан Султанович

Шапсуги в культурно-историческом пространстве Северо-Западного Кавказа 2006 год, кандидат исторических наук Надюков, Сахатбий Альджериевич

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Общественно-политический строй адыгов Северо-Западного Кавказа: Конец XVIII - 60-е гг. XIX в.»

Заключение диссертации по теме «Отечественная история», Чирг, Асхад Юсуфович

Список литературы диссертационного исследования доктор исторических наук Чирг, Асхад Юсуфович, 2003 год

Из истории адыгов в конце XVIII - первой половине XIX века

Очерк первый. Социально-экономическое положение адыгов в конце XVIII - первой половине XIX в

Общественный строй

Рекомендуем другие статьи

Общественный строй адыгов в 17 18 веках. Общественный строй. Адыги и другие народы Северного Кавказа в начале XIII в

Рекомендованный список диссертаций по специальности «Отечественная история», 07.00.02 шифр ВАК

Бжедуги в конце XVIII - первой половине XIX в.: социально-экономические отношения и политическое развитие 2007 год, кандидат исторических наук Женетль, Нурбий Хазретович

Трансформация традиционной системы управления западных адыгов (черкесов): конец XVIII в. - 60-е гг. XIX в. 2009 год, кандидат исторических наук Кандор, Руслан Султанович

Шапсуги в культурно-историческом пространстве Северо-Западного Кавказа 2006 год, кандидат исторических наук Надюков, Сахатбий Альджериевич

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Общественно-политический строй адыгов Северо-Западного Кавказа: Конец XVIII - 60-е гг. XIX в.»

Заключение диссертации по теме «Отечественная история», Чирг, Асхад Юсуфович

Список литературы диссертационного исследования доктор исторических наук Чирг, Асхад Юсуфович, 2003 год

Из истории адыгов в конце XVIII - первой половине XIX века

Очерк первый. Социально-экономическое положение адыгов в конце XVIII - первой половине XIX в

Общественный строй

Рекомендуем другие статьи

Главные заблуждения о Николае II

Михаил михайлович прусак