Танковые бои второй мировой войны. Самое известное танковое сражение Великой Отечественой Войны (24 фото)
Сражение под Прохоровкой
12 июля 1943 года состоялось крупнейшее танковое сражение Второй мировой войны.
Сражение под Прохоровкой
стало кульминацией грандиозной стратегической операции, вошедшей в
историю, как , которая явилась решающей в обеспечении коренного
перелома в ходе Великой Отечественной войны.
События тех дней разворачивались следующим образом. Гитлеровское командование планировало провести крупное наступление летом 1943
года, овладеть стратегической инициативой и повернуть ход войны в свою пользу.
Для этого была разработана и в апреле 1943 года утверждена военная операция под
кодовым названием «Цитадель».
Имея сведения о подготовке немецко-фашистских войск к наступлению, Ставка
Верховного Главнокомандования приняла решение временно перейти к обороне на
Курском выступе и в ходе оборонительного сражения обескровить ударные
группировки врага. Тем самым
планировалось создать благоприятные условия для
перехода советских войск в контрнаступление, а затем в общее стратегическое
наступление.
12 июля 1943 года в районе железнодорожной станции Прохоровка
(56 км к северу от
Белгорода) наступавшую танковую группировку немцев (4 танковая армия,
оперативная группа «Кемпф») остановил контрудар советских войск (5 гвардейская
армия, 5 гвардейская ). Изначально основной удар
немцев на южном фасе Курской дуги направлялся западнее - по операционной линии
Яковлево - Обоянь. 5 июля, в соответствии с планом наступления, немецкие войска
в составе 4-й танковой армии (48-й танковый корпус и 2-й танковый корпус СС) и
Армейской группы «Кемпф» перешли в наступление против войск Воронежского фронта,
на позиции 6-й и 7-й гвардейских армий в первый день операции немцы направили
пять пехотных, восемь танковых и одну моторизованную дивизии. 6 июля по
наступающим немцам были нанесены два контрудара со стороны железной дороги Курск
- Белгород 2-м гвардейским танковым корпусом и из района Лучки (сев.) - Калинин
силами 5-го гвардейского танкового корпуса. Оба контрудара были отражены силами
немецкого 2-го танкового корпуса СС.
Для оказания помощи 1-й танковой
армии Катукова, ведущей тяжёлые бои на Обояньском направлении, советское
командование подготовило второй контрудар. В 23 часа 7 июля командующий фронтом
Николай Ватутин подписал директиву № 0014/оп о готовности к переходу к активным
действиям с 10:30 8 числа. Однако контрудар, наносившийся силами 2-го и 5-го
гвардейских танковых корпусов, а также 2-го и 10-го танковых корпусов, хоть и
ослабил давление на бригады 1-й ТА, однако ощутимых результатов не принёс.
Не достигнув решающего успеха - к этому моменту глубина продвижения наступающих
войск в хорошо подготовленной советской обороне на Обояньском направлении
составила лишь около 35 километров - германское командование в соответствии со
своими планами, сместило острие главного удара в направлении Прохоровки с
намерением выйти к Курску через излучину реки Псёл. Изменение направления удара
было связано с тем, что согласно планам германского командования именно в
излучине реки Псёл представлялось наиболее целесообразным встретить неизбежный
контрудар превосходящих по численности советских танковых резервов. В случае,
если до подхода советских танковых резервов посёлок Прохоровка германскими
войсками занят не будет, то предполагалось вообще приостановить наступление и
временно перейти к обороне, с целью использовать выгодный для себя рельеф
местности, не дав советским танковым резервам вырваться из узкого дефиле,
образованного топкой поймой реки Псёл и железнодорожной насыпью, и не дать им
реализовать численное преимуществ охватив фланги 2-го танкового корпуса СС.
Подбитый немецкий танк
К 11 июля немцы заняли исходные позиции для захвата Прохоровки. Вероятно имея разведывательные данные о присутствии советских танковых резервов германское командование предприняло действия по отражению неизбежного контрудара советских войск. 1-я дивизия Лейбштандарте-СС «Адольф Гитлер», укомплектованная лучше других дивизий 2-го танкового корпуса СС, заняла дефиле и 11 июля атак в направлени Прохоровки не предпринимала, подтягивая противотанковые средства и подготавливая оборонительные позиции. Напротив, обеспечивающие ее фланги 2-я танковая дивизия СС «Дас Райх» и 3-я танковая дивизия СС «Тотенкопф» вели 11 июля активные наступательные бои за пределами дефиле, пытаясь улучшить свое положение (в частности прикрывающая левый фланг 3-я танковая дивизия СС «Тотенкопф» расширила плацдарм на северном берегу реки Псёл сумев переправить на него, в ночь на 12 июля, танковый полк, обеспечив фланговый огонь по ожидаемым советским танковым резервам в случае их атаки через дефиле). К этому времени на позициях к северо-востоку от станции сосредоточилась советская 5 гвардейская танковая армия, которая, находясь в резерве, 6 июля получила приказ совершить 300-километровый марш и занять оборону на рубеже Прохоровка - Весёлый. Район сосредоточения 5 гвардейской танковой и 5 гвардейской общевойсковой армий был выбран командованием Воронежского фронта с учетом угрозы прорыва 2-м танковым корпусом СС советской обороны на прохоровском направлении. С другой стороны выбор указанного района для сосредоточения двух гвардейских армий в районе Прохоровки, в случае их участия в контрударе, неизбежно приводил к лобовому столкновению с наиболее сильной группировкой противника (2-м танковым корпусом СС), а учитывая характер дефиле исключал возможности охвата флангов обороняющейся на этом направлении 1-й дивизии Лейбштандарте-СС «Адольф Гитлер». Фронтовой контрудар 12 июля планировалось нанести силами 5-й гвардейской танковой армии, 5-й гвардейской армии, а также 1-й танковой, 6-й и 7-й гвардейских армий. Однако в реальности в атаку смогли перейти только 5-я гвардейская танковая и 5-я гвардейская общевойсковая, а также два отдельных танковых корпуса (2-й и 2-й гвардейский), остальные вели оборонительные бои против наступающих германских частей. Против фронта советского наступления оказались 1-я дивизия Лейбштандарте-СС «Адольф Гитлер», 2-я танковая дивизия СС «Дас Райх» и 3-я танковая дивизия СС «Тотенкопф».
Подбитый немецкий танк
Первое столкновение в районе Прохоровки произошло вечером 11 июля. По
воспоминаниям Павла Ротмистрова, в 17 часов он вместе с маршалом Василевским во
время рекогносцировки обнаружил колонну танков противника, которые двигались к
станции. Атака была остановлена силами двух танковых бригад.
В 8 утра советская сторона провела артподготовку и в 8:15 перешла в наступление.
Первый атакующий эшелон насчитывал четыре танковых корпуса: 18, 29, 2 и 2
гвардейский. Второй эшелон составлял 5 гвардейский мехкорпус.
В
начале сражения советские танкисты получили некоторое преимущество: восходящее
солнце слепило наступавших с запада немцев. Высокая плотность боя, в ходе
которого танки сражались на коротких дистанциях, лишила немцев преимущества
более мощных и дальнобойных пушек. Советские танкисты получили возможность
прицельно бить в наиболее уязвимые места тяжело бронированных немецких машин.
Южнее основного сражения наступала немецкая танковая группа «Кемпф», которая
стремилась зайти наступающей советской группировке в левый фланг. Угроза охвата
заставила советское командование отвлечь на это направление часть своих
резервов.
Около 13 часов немцы вывели из резерва 11 танковую дивизию, которая совместно с
дивизией «Мёртвая голова» нанесла удар по советскому правому флангу, на котором
находились силы 5 гвардейской армии. Им на подмогу были брошены две бригады 5
гвардейского мехкорпуса и атака была отбита.
К 14 часам советские танковые армии стали теснить противника в западном
направлении. К вечеру советские танкисты смогли продвинуться на 10-12
километров, оставив, таким образом, поле сражения у себя в тылу. Сражение было
выиграно.
Самым холодным за всю историю метеонаблюдений этот день 12 июля был в 1887 году, когда средняя дневная температура в Москве составила +4,7 градуса Цельсия, а самым тёплым – в 1903 году. В тот день температура поднялась до +34,5 градуса.
Смотрите также:
Ледовое побоище
Бородинское сражение
Нападение Германии на СССР
Пожалуй, не будет преувеличением сказать, что танковые сражения Второй мировой войны выступают одним из главнейших ее образов. Как являются окопы образом Первой мировой или ядерные ракеты послевоенного противостояния между социалистическим и капиталистическим лагерями. Собственно, это неудивительно, поскольку танковые сражения Второй мировой войны во многом определили ее характер и ход.
Не последняя заслуга в этом принадлежит одному из главных идеологов и теоретиков моторизированной войны, немецкому генералу Хайнцу Гудериану. Ему в значительной мере принадлежат инициативы мощнейших ударов единым кулаком войск, благодаря которым нацистские силы добивались столь головокружительных успехов на европейском и африканском континентах более двух лет. Танковые сражения Второй мировой войны особенно давали блестящий результат на первом ее этапе, в рекордные сроки разгромив устаревшую морально польскую технику. Именно дивизии Гудериана обеспечили прорыв немецких армий под Седаном и успешную оккупацию французских и бельгийских территорий. Лишь так называемое «дюнкерское чудо» спасло остатки армий французов и англичан от тотального разгрома, позволив им реорганизоваться в дальнейшем и защитить на первых порах Англию в небе и не дать нацистам сосредоточить абсолютно всю свою военную мощь на востоке. Взглянем же немного подробнее на три наиболее крупные танковые битвы всей этой бойни.
Прохоровка, танковое сражение
Танковые сражения Второй мировой войны: битва под Сенно
Этот эпизод произошел в самом начале немецкого вторжения на территорию СССР и стал составной частью Витебского сражения. После взятия Минска немецкие части продвигались к слиянию Днепра и Двины, намереваясь оттуда начать наступление на Москву. Со стороны советского государства в битве участвовали две насчитывавшие более 900 боевых машин. В распоряжении вермахта имелось три дивизии и около тысячи исправных танков, подкрепленных авиацией. В результате сражения 6-10 июля 1941 года советские силы потеряли более восьмисот своих боевых единиц, что открыло противнику возможность продолжить свое продвижение без изменения планов и начать наступление в сторону Москвы.
Крупнейшее в истории танковое сражение
В действительности же самая масштабная битва произошла еще ранее! Уже в первые дни нацистского вторжения (23-30 июня 1941 года) между городами Броды - Луцк - Дубно, что на Западной Украине, было столкновение с участием более 3200 танков. Кроме того, количество боевых машин здесь было втрое больше, чем под Прохоровкой, и длительность сражения протекала не один день, а целую неделю! В результате боя советские корпуса были буквально смяты, армии Юго-Западного фронта потерпели быстрое и сокрушительное поражение, что открыло противнику путь к Киеву, Харькову и дальнейшей оккупации Украины.
Битва под Дубно: забытый подвиг
Когда и где в действительности разыгралось крупнейшее танковое сражение Великой Отечественной войны
История и как наука, и как социальный инструмент, увы, подвержена слишком большому политическому влиянию. И нередко случается так, что по каким-то причинам - чаще всего идеологическим - одни события превозносятся, тогда как другие предаются забвению или остаются недооцененными. Так, подавляющее большинство наших соотечественников, как выросших во времена СССР, так и в постсоветской России, искренне считают крупнейшим в истории танковым сражением битву под Прохоровкой - составную часть битвы на Курской дуге. По теме: Первый танковый бой ВОВ | Фактор Потапова | |
Подбитые танки Т-26 разных модификаций из состава 19-й танковой дивизии 22-го механизированного корпуса на шоссе Войница-Луцк
Но справедливости ради стоит отметить, что крупнейшее танковое сражение Великой Отечественной войны в действительности произошло на два года раньше и на полтысячи километров западнее. В течение недели в треугольнике между городами Дубно, Луцк и Броды сошлись две танковых армады общей численностью около 4500 бронированных машин. Контрнаступление на второй день войны
Фактическим началом битвы под Дубно, которую еще называют сражением под Бродами или битвой за Дубно-Луцк-Броды, стало 23 июня 1941 года. Именно в этот день танковые - в то время их по привычке еще называли механизированными - корпуса Красной Армии, дислоцированные в Киевском военном округе, нанесли первые серьезные контрудары по наступающим немецким войскам. На том, чтобы контратаковать немцев, настоял представитель Ставки Верховного главнокомандования Георгий Жуков. Вначале удар по флангам группы армий «Юг» нанесли 4, 15 и 22 механизированные корпуса, стоявшие в первом эшелоне. А следом за ними к операции подключились выдвинувшиеся из второго эшелона 8, 9 и 19 механизированные корпуса.
Стратегически, замысел советского командования был верным: нанести удар по флангам 1-й танковой группы вермахта, входившей в группу армий «Юг» и рвавшейся к Киеву, чтобы окружить и уничтожить ее. К тому же бои первого дня, когда некоторым советским дивизиям - как, например, 87-й дивизии генерала-майора Филиппа Алябушева - удалось остановить превосходящие силы немцев, давал надежду, что этот замысел удастся реализовать.
К тому же у советских войск на этом участке было существенное превосходство в танках. Киевский особый военный округ накануне войны считался самым сильным из советских округов и именно ему в случае нападения отводилась роль исполнителя главного ответного удара. Соответственно, и техника сюда шла в первую очередь и в большом количестве, и обученность личного состава была самой высокой. Так вот, накануне контрудара в войсках округа, уже ставшего к этому времени Юго-Западным фронтом, насчитывалось ни много ни мало 3695 танков. А с немецкой стороны в наступление шли всего около 800 танков и самоходок - то есть в четыре с лишним раза меньше.
На практике неподготовленное, скоропалительное решение о наступательной операции вылилась в самое крупное танковое сражение, в котором советские войска потерпели поражение.
Танки впервые воюют с танками
Когда танковые подразделения 8-го, 9-го и 19-го мехкорпусов добрались до передовой и с марша вступили в бой, это вылилось во встречное танковое сражение - первое в истории Великой Отечественной войны. Хотя концепция войн середины ХХ века не допускала таких боев. Считалось, что танки - инструмент прорыва обороны противника или создания хаоса на его коммуникациях. «Танки не воюют с танками» - так был сформулирован этот принцип, общий для всех армий того времени. Воевать же с танками должна была противотанковая артиллерия - ну, и тщательно окопавшаяся пехота. А сражение под Дубно напрочь сломало все теоретические построения военных. Здесь советские танковые роты и батальоны шли буквально в лоб на немецкие танки. И - проигрывали.
Тому было две причины. Во-первых, немецкие войска намного активнее и разумнее, чем советские, пользовались всеми видами связи, да и координация усилий различных видов и родов войск в вермахте в тот момент вообще была, к сожалению, на голову выше, чем в Красной Армии. В сражении под Дубно-Луцком-Бродами эти факторы привел к тому, что советские танки действовали зачастую без всякой поддержки и наобум. Пехота просто не успевала поддержать танки, помочь им в борьбе с противотанковой артиллерией: стрелковые подразделения двигались на своих двоих и банально не догоняли ушедшие вперед танки. А сами танковые подразделения на уровне выше батальона действовали без общей координации, сами по себе. Нередко получалось так, что один мехкорпус уже рвался на запад, вглубь немецкой обороны, а другой, который мог бы поддержать его, начинал перегруппировку или отход с занятых позиций…
Горящий Т-34 в поле под Дубно / Источник: Bundesarchiv, B 145 Bild-F016221-0015 / CC-BY-SA
Вопреки концепциям и наставлениям
Второй причиной массовой гибели советских танков в битве под Дубно, о которой нужно сказать отдельно, стала их неготовность к танковому бою - следствие тех самых довоенных концепций «танки не воюют с танками». Среди танков советских мехкорпусов, вступивших в битву под Дубно, легких танков сопровождения пехоты и рейдовой войны, созданными в начале-середине 1930-х, было большинство.
Точнее - практически все. По состоянию на 22 июня в пяти советских мехкорпусах - 8-м, 9-м, 15-м, 19-м и 22-м - насчитывалось 2803 танка. Из них средних танков - 171 штука (все - Т-34), тяжелых танков - 217 штук (из них 33 КВ-2 и 136 КВ-1 и 48 Т-35), и 2415 легких танков типа Т-26, Т-27, Т-37, Т-38, БТ-5 и БТ-7, которые можно считать самыми современными. А в составе сражавшегося чуть западнее Бродов 4-го мехкорпуса было еще 892 танка, но современных среди них было ровно половина - 89 КВ-1 и 327 Т-34.
У советских легких танков, в силу специфики возлагаемых на них задач, была противопульная или противоосколочная броня. Легкие танки прекрасный инструмент для глубоких рейдов в тыл противника и действий на его коммуникациях, но легкие танки совершенно не приспособлены для прорыва обороны. Немецкое командование учло сильные и слабые стороны бронетехники и использовало свои танки, которые уступали нашим и качеством, и вооружением, в обороне, сведя на нет все преимущества советской техники.
Сказала свое слово в этом сражении и немецкая полевая артиллерия. И если для Т-34 и КВ она, как правило, была не опасна, то легким танкам приходилось несладко. А против выкаченных на прямую наводку 88-миллиметровых зенитных орудий вермахта оказалась бессильна даже броня новых «тридцатьчетверок». Достойно сопротивлялись им разве что тяжелые КВ и Т-35. Легкие же Т-26 и БТ, как говорилось в отчетах, «в результате попадания зенитных снарядов частично разрушались», а не просто останавливались. А ведь у немцев на этом направлении в противотанковой обороне использовались далеко не только зенитки.
Поражение, которое приблизило победу
И все-таки советские танкисты даже на таких «неподходящих» машинах шли в бой - и зачастую выигрывали его. Да, без прикрытия с воздуха, из-за чего на марше немецкая авиация выбивала почти половину колонн. Да, со слабой броней, которую порой пробивали даже крупнокалиберные пулеметы. Да, без радиосвязи и на свой страх и риск. Но шли.
Шли, и добивались своего. В первые два дня контрнаступления чаша весов колебалась: успехов добивалась то одна сторона, то другая. На четвертый день советским танкистам, несмотря на все осложняющие факторы, удалось добиться успеха, на некоторых участках отбросив врага на 25-35 километров. Под вечер 26 июня советские танкисты даже взяли с боем город Дубно, из которого немцы были вынуждены отойти… на восток!
Подбитый немецкий танк PzKpfw II
И все-таки преимущество вермахта в пехотных частях, без которых в ту войну танкисты могли полноценно действовать разве что в тыловых рейдах, скоро начало сказываться. К концу пятого дня сражения почти все авангардные части советских мехкорпусов были попросту уничтожены. Многие подразделения попали в окружение и были вынуждены сами перейти к обороне по всем фронтам. А танкистам с каждым часом все больше не хватало исправных машин, снарядов, запчастей и топлива. Доходило до того, что им приходилось отступать, оставляя противнику почти неповрежденные танки: не было времени и возможности поставить их на ход и увести с собой.
Сегодня можно встретить мнение, что-де не отдай тогда руководство фронта, вопреки приказу Георгия Жукова, команды перейти от наступления к обороне, Красная Армия, дескать, повернула бы под Дубно немцев вспять. Не повернула бы. Увы, в то лето немецкая армия воевала куда лучше, а ее танковые части имели гораздо больший опыт в активном взаимодействии с другими родами войск. Но свою роль в том, чтобы сорвать выпестованный Гитлером план «Барбаросса», битва под Дубно сыграла. Советский танковый контрудар вынудил командование вермахта ввести в бой резервы, которые предназначались для наступления в направлении Москвы в составе группы армий «Центр». Да и само направление на Киев после этого сражения стало рассматриваться как приоритетное.
А это не укладывалось в давно согласованные немецкие планы, ломало их - и сломало настолько, что темп наступления был катастрофически потерян. И хотя впереди была тяжелая осень и зима 1941-го, свое слово в истории Великой Отечественной войны крупнейшее танковое сражение уже сказало. Это его, сражения под Дубно, эхо через два года гремело на полях под Курском и Орлом - и отзывалось в первых залпах победных салютов…
Традиционно самым масштабным танковым сражением принято считать бой под Прохоровкой летом 1943-го. Но, на самом деле, крупнейшая в мире танковая битва произошла двумя годами ранее: в июне 1941-го в районе Броды-Дубно-Луцк. Если сравнить цифры, то Прохоровка явно уступает Западноукраинской танковой битве.
Сражение под Прохоровкой произошло 12 июля 1943 года. По официальным советским данным, в нем с обеих сторон сошлось 1,5 тысячи танков и САУ: 800 советских против 700 немецко-фашистских. Немцы потеряли 350 единиц бронетехники, наши — 300. Якобы после этой этого и наступил перелом в битве на Курской дуге.
Однако этот официоз ставили под сомнение даже многие советские исследователи. Ведь такой подсчет содержит явное передергивание. Действительно, в 5-й Гвардейской танковой армии генерала Павла Ротмистрова, которая в этот день контратаковала наступающие немецкие войска, было порядка 950 танков. Но что касается немцев, то примерно 700 танков и САУ было во всей немецкой группировке на южном фланге Курской дуги. А под Прохоровкой был только 2-й танковый корпус СС генерала ваффен-СС Пауля Хауссера — около 310 боевых машин.
Поэтому по уточненным советским же данным под Прохоровкой сошлось 1200 танков и САУ: чуть менее 800 советских против чуть более 400 немецких (потери при этом не уточнялись). При этом ни одна из сторон не достигла поставленной цели, но немецкое наступление объективно теряло темпы.
По совсем уж уточненным данным, в танковом сражении 12 июля под Прохоровкой участвовало 311 немецких танков и САУ против 597 советских (часть машин 5 ГвТА вышла их строя после 300-километрового марша). Эсэсовцы в этот день потеряли около 70 (22%), а гвардейцы — 343 (57%) единиц бронетехники. При этом свои безвозвратные потери во 2 ТК СС оценили всего в 5 машин! У немцев, что признавали даже советские военачальники, была лучше налажены эвакуация и ремонт техники. Из подбитых под Прохоровкой советских машин подлежали восстановлению 146.
Согласно российскому историку Валерию Замулину (заместитель по науке директора Государственного военно-исторического музея-заповедника “Прохоровское поле”), по решению Верховного Главнокомандующего была создана комиссия для расследования причин больших потерь, понесенных 5-й ГвТА под Прохоровкой. В отчете комиссии боевые действия советских войск 12 июля под Прохоровкой названы «образцом неудачно проведенной операции». Генерала Ротмистрова собирались было отдать под трибунал, но к тому времени общая обстановка на фронте изменилась — и все обошлось. Кстати, на исход битвы на Курской дуге большое влияние имела высадка англо-американский войск в Сицилии, после которой штаб 2 ТК СС и дивизия «Лейбшатнадрт» были отправлены в Италию.
А теперь вернемся на два года назад на Западную Украину — и сравним
Если сражение под Прохоровкой длилось всего один день, то Западноукраинское танковое сражение (определить его по какому-то одному региону — Волыни или Галичине — не говоря уже об одном населенном пункте, затруднительно), продолжалось неделю: с 23 по 30 июня 1941-го. В нем приняло участие пять мехкорпусов РККА (2803 танков) Юго-Западного фронта против четырех немецких танковых дивизий (585 танков) вермахта группы армий «Юг», объединенных в Первую танковую группу. Впоследствии в бой вступили еще одна танковая дивизия РККА (325) и одна танковая дивизия вермахта (143). Таким образом, в гигантском встречном танковом бою сошлись 3128 советских и 728 немецких танков (+ 71 немецкое штурмовое орудие). Таким образом, общее количество танков и САУ, участвовавших в Западноукраинском сражении — почти четыре тысячи!
Вечером 22 июня войска Юго-Западного фронта (самого мощной группировки советских войск на западной границе СССР) получили приказ «мощными концентрическими ударами механизированных корпусов, всей авиацией Юго-Западного фронта и других войск 5 и 6 армий окружить и уничтожить группировку противника, наступающую в направлении Владимир-Волынский, Дубно. К исходу 24 июня овладеть районом Люблин».
Учитывая соотношение сил (прежде всего, в танках, а также в артиллерии и в авиации), контрнаступление имело очень большие шансы на успех. Координировать действия Юго-Западного фронта прибыл лично начальник генштаба РККА генерал армии Георгий Жуков.
Для реализации задачи командование Юго-Западного фронта решило создать две ударные группировки: в каждой по три механизированных и одному стрелковому корпусу. Однако прорыв немецкой танковой группы заставил командующего фронтом генерала Михаила Кирпоноса отказаться от этого плана и отдать приказ перейти в контрнаступление, не дожидаясь концентрации всех сил. Танковые соединения вступали в бой разрозненно и без взаимной координации. В дальнейшем, приказы несколько раз менялись, из-за чего некоторые части совершали многокилометровые маршброски под ударами авиации противника.
Некоторые части в контрударе участия так и не приняли. Часть сил была отряжена прикрывать Ковель с брестского направления, откуда якобы также наступали немецкие танки. Но, как впоследствии стало ясно, разведка доложила совершенно не точно.
27 июня ударная группа 8 мехкорпуса под командованием бригадного комиссара Николая Попеля успешно контратаковал немцев в районе Дубно, нанеся противнику серьезные потери. Однако тут советские танкисты остановились и, в ожидании подкреплений, простояли два дня! За это время группа не дождалась поддержки и, в итоге, была окружена.
Интересно, что немецкие танковые и моторизованные дивизии, не смотря на советские танковые контратаки, продолжали наступление, как бы «убегая вперед». Во многом, тяжесть борьбы с танками РККА легла на пехоту вермахта. Однако и встречных танковых боев тоже хватало.
29 июля был санкционирован отход мехкорпусов, а 30 июня — общее отступление. Штаб фронта покинул Тернополь и переместился в Проскуров. К этому времени мехкорпуса ЮЗФ были практически уничтожены. В 22-м осталось около 10% танков, в 8-м и 15-м — около 15 %, в 9-м и 19-м — около 30%.
Член военного совета ЮЗФ корпусной комиссар Николай Вашугин, поначалу активно организовывавший контратаки, 28 июня застрелился. Остальные члены Военного совета предложили отступить за линию старой советско-польской границы (существовавшей до сентября 1939-го). Однако немецкие танки прорвали линию укрепрайонов на старой границе и вышли в тыл советским войскам. Уже 10 июля немецкие войска взяли Житомир…
Нельзя сказать, что в тех советские войска показали в тех боях полную несостоятельность. Именно тогда немцы впервые заговорили о превосходстве Т-34 и КВ, против которых были бессильны немецкие противотанковые пушки (их брали только 88-мм зенитки)…
Однако в итоге, разгром был полным. К 30 июня участвовавшие в контрнаступлении войска ЮЗФ потеряли 2648 танков — около 85 %. Что касается немцев, то Первая танковая группа за этот период потеряла порядка 260 машин (по большей части это не были безвозвратные потери).
Всего, Юго-Западный и Южный фронта за первые 15 суток войны потеряли 4381 танк (по данным сборника «Россия и СССР в войнах ХХ века: Потери вооруженных сил») из имевшихся 5826.
Потери Первой танковой группы к 4 сентября составили 408 машин (из них 186 — безвозвратные). Чуть больше половины. Однако, с оставшимся 391 танком и штурмовым орудием Клейст сумел к 15 сентября соединиться с Гудерианом и сомкнуть кольцо окружения вокруг Юго-Западного фронта.
Одна из главных причин поражения кроется в небывало больших небоевых потерях РККА. Например, небоевые потери в танках (оставленных из-за недостатка горюче-смазочных материалов, поломок, упавших с моста, завязших в болоте и т.п.) в разных дивизиях составили порядка 40-80%. Причем, это нельзя списать исключительно на плохое состояние якобы устаревших советских танков. Ведь новейшие КВ и Т-34 выходили из строя так же, как и относительно старые БТ и Т-26. Ни до, ни после лета 1941-го советские танковые войска не знали таких небоевых потерь.
Учитывая, что количество пропавших без вести и отставших на марше бойцов тоже заметно превышало количество убитых раненых, то можно говорить о том, что красноармейцы порою просто разбегались, бросая технику.
Стоит взглянуть на причины поражения под углом сталинского постулата «кадры решают все». В частности, сравнить биографии командующего группой армий «Юг» фельдмаршала Герд фон Рунштедта и командующего Юго-Западным фронтом генерал-полковника Михаила Кирпоноса.
66-летний Рунштедт еще в 1907 году окончил Военную академию и стал офицером генштаба. В Первую мировую он был начальником штаба корпуса, в 1939-м командовал группой армий во время войны против Польши, в 1940-м — группой армий в войне против Франции. За успешные действия в 1940 г. (это его войска прорвали фронт и окружили союзников у Дюнкерка) получил звание фельдмаршала.
49-летний Михаил Кирпонос начинал лесником. В Первую мировую был фельдшером, в гражданскую — некоторое время командовал полком, затем занимал различные должности (от комиссара до начальника хозкоманды) в Киевской школе червоных старшин. В 1920-е окончил Военную академию им. Фрунзе, затем три года был начальником штаба дивизии и четыре года — начальником Казанского пехотного училища. Во время Финской войны был комдивом и отличился в боях за Выборг. В итоге, перескочив через несколько ступенек карьерной лестницы, он в феврале 1941-го — возглавил Киевский особый военный округ (самый большой в СССР), который и был преобразован в Юго-Западный фронт.
Советские танковые войска уступали панцерваффе в подготовке. Советские танкисты имели практику вождения 2-5 часов, тогда как немецкие — порядка 50 часов.
Что касается подготовки командиров, то немцы отметили крайне неумелое проведение советских танковых атак. Вот как писал о боях 1941-1942 гг. немецкий генерал Фридрих фон Меллентин, автор исследования «Танковые сражения 1939-1945 гг.: Боевое применение танков во второй мировой войне»:
«Плотными массами танки сосредотачивались перед фронтом немецкой обороны, в их движении чувствовалась неуверенность и отсутствие всякого плана. Они мешали друг дугу, наталкивались на наши противотанковые орудия, а в случае прорыва наших позиций прекращали движение и останавливались, вместо того, чтобы развивать успех. В эти дни отдельные немецкие противотанковые пушки и 88-мм орудия действовали наиболее эффективно: иногда одно орудие выводило из строя свыше 30 танков за час. Нам казалось, что русские создали инструмент, которым они никогда не научатся владеть».
Вообще, неудачной оказалась сама структура мехкорпусов РККА, которые уже в середине июля 1941-го были расформированы на менее громоздкие формирования.
Стоит также отметить факторы, на которые нельзя списывать поражение. Прежде всего, его нельзя объяснить превосходством немецких танков над советскими. О том, что в начале войны советские якобы устаревшие танки, в целом, не уступали немецким, а новые КВ и Т-34 превосходили танки противника, написано уже достаточно много. Никак нельзя объяснить советское поражение и тем, что во главе Красной армии стояли «отсталые» командиры-кавалеристы. Ведь немецкой Первой танковой группой командовал генерал кавалерии Эвальд фон Клейст.
Наконец, несколько слов о том, почему Броды-Дубно-Луцк уступили первенство Прохоровке.
Вообще-то, о Западноукраинской танковом сражении говорили и в советский период. Некоторые ее участники даже написали мемуары (особо следует выделить воспоминания Николая Попеля — «В тяжкую пору»). Однако, в целом, упоминали о ней вскользь, несколькими строчками: дескать, были контратаки, не имевшие успеха. О количестве советских таков ничего не говорилось, но зато акцентировалось на том, что они были устаревшими.
Такую трактовку можно объяснить двумя основными причинами. Прежде всего, согласно советскому мифу о причинах поражения в начальный период войны немцы, обладали превосходством в технике. Для убедительности, в советской истории о начальном периоде ВОВ сопоставляли количество всех немецких танков (и их союзников) с количеством только средних и тяжелых советских. Было принято считать, что красноармейцы останавливали немецкие танковые полчища лишь связками гранат, а то и бутылками с горючей смесью. Поэтому места для крупнейшего танкового сражения в 1941-ом в официальной советской истории ВОВ просто не было.
Еще одна причина умалчивания величайшей танковой битвы в том, что ее организовывал будущий маршал победы, а на тот момент начальник генштаба РККА Георгий Жуков. Ведь у маршала победы не было поражений! В этой же связи советская история ВОВ замалчивала операцию «Марс» — окончившееся провалом крупномасштабное наступление в конце 1942 г. на удерживаемый немцами Ржевский выступ. Действиями двух фронтов здесь руководил Жуков. Чтобы не пострадал его авторитет, эту битву свели к локальной Ржевско-сычевской операции, а о больших потерях знали по стихотворению Александра Твардовского “Я убит подо Ржевом”.
Апологеты маршала победы даже из катастрофы Юго-Западного фронта «лепили конфетку». Дескать, уже в первые дни вражеского вторжения Жуков организовал на Юго-Западном фронте контрудар силами нескольких механизированных корпусов. В результате операции план гитлеровского командования с ходу прорваться к Киеву и выйти на левобережье Днепра был сорван. Тогда неприятель понес немалые потери в боевой технике, что заметно снизило его наступательные, маневренные возможности.
При этом о первоначальной цели наступления (овладеть районом Люблина) говорили, что приказ отдали нереальный, основанный на переоценке своих войск и недооценке противника. А о загубленной танковой армаде предпочитали не говорить, лишь вскользь упоминая, что танки были устаревшими.
В общем, неудивительно, что танковое первенство отдали Прохоровке.
Дмитро Шурхало, для «ОРД»
Руководство Украинской ССР на Первомайском параде в Киеве. Слева направо: 1-й секретарь ЦК компартии Украины Н. С. Хрущев, командующий войсками Киевского Особого военного округа Герой Советского Союза генерал-полковник М. П. Кирпонос, председатель Президиума Верховного Совета УССР М. С. Гречуха. 1 мая 1941 года
Член военного совета Юго-западного фронта корпусной комиссар Н. Н. Вашугин. Покончил жизнь самоубийством 28 июня 1941 года
Командир 8-го мехкорпуса генерал-лейтенант Д. И. Рябышев. Снимок 1941 года
Капонир с 76,2-мм орудием. Подобные инженерные сооружения устанавливались на «Линии Сталина». Еще более совершенные конструкции строились на Западной Украине в системе укреплений «Линии Молотова». СССР, лето 1941 года
Немецкий специалист осматривает захваченный советский огнеметный танк ХТ-26. Западная Украина, июнь 1941 года
Германский танк Рz.Kpfw.III Ausf.G (тактический номер «721»), продвигающийся по территории Западной Украины. 1-я танковая группа Клейста, июнь 1941 года
Подбитый немцами советский танк Т-34–76 ранних серий. Эта машина была выпущена в 1940 году и оснащалась 76,2-мм пушкой Л-11. Западная Украина, июнь 1941 года
Машины 670-го дивизиона истребителей танков во время марша. Группа армий «Юг». Июнь 1941 года
У полевой кухни 9-го мехкорпуса РККА под командой старшины В. М. Шуледимова. Слева направо: старшина В. М. Шуледимов, повар В. М. Гриценко, хлеборез Д. П. Маслов, шофер И. П. Левшин. Под вражеским огнем и пулями кухня продолжала работать и своевременно подвозила танкистам пищу. Юго-Западный фронт, июнь 1941 года
Брошенный при отступлении Т-35 из состава 8-го механизированного корпуса РККА. Юго-Западный фронт, июнь 1941 года
Подбитый и брошенный экипажем германский средний танк Рz.Kpfw.III Ausf.J.Тактический номер четырехзначный: «1013». Группа армий «Юг», май 1942 года
Перед наступлением. Командир 23-го танкового корпуса Герой Советского Союза генерал-майор Е. Пушкин и полковой комиссар И. Белоголовиков ставят задачи частям соединения. Юго-Западный фронт, май 1942 года
Колонна грузовиков модели ЗиС-5 (регистрационный номер машины на переднем плане «А-6-94-70») везет боеприпасы к переднему краю. Южный фронт, май 1942 года
Тяжелый танк КВ из 6-й гвардейской танковой бригады. Командир машины - политрук Чернов со своим экипажем подбил 9 немецких танков. На башне КВ надпись «За Родину». Юго-Западный фронт, май 1942 года
Средний танк Рz.Kpfw.III Ausf.J,подбитый нашими войсками. Запасные траки гусениц, подвешенные в передней части машины, одновременно служили для усиления лобовой брони. Группа армий «Юг», май 1942 года
Импровизированный НП, устроенный под прикрытием подбитого немецкого танка Рz.Kpfw.III Ausf.H/J. На крыле танка видна символика танкового батальона и взвода связи. Юго-Западный фронт, май 1942 года
Командующий войсками Юго-Западного направления Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко - один из главных организаторов Харьковской наступательной операции советских войск в мае 1942 года. Фотопортрет 1940–1941 годов
Командующий немецкой группой армий «Юг» (в период боев под Харьковом) генерал-фельдмаршал фон Бок
Брошенные танки американского производства М3 средний (М3 «Генерал Ли») из состава 114-й танковой бригады Сводного танкового корпуса. На башнях видны тактические номера «136» и «147». Южный фронт, май-июнь 1942 года
Танк поддержки пехоты МК II «Матильда II», брошенный экипажем из-за повреждения ходовой части. Регистрационный номер танка «W.D. № Т-17761», тактический - «8-Р». Юго-Западный фронт, 22-й танковый корпус, май 1942 года
Подбитая противником сталинградская «тридцатьчетверка». На башне виден треугольник и буквы «СУВ». Юго-Западный фронт, май 1942 года
Брошенная при отступлении установка БМ-13 на базе гусеничного скоростного тягача СТЗ-5 НАТИ из состава 5-го гвардейского полка реактивной артиллерии. Номер машины - «М-6-20-97». Юго-Западное направление, конец мая 1942 года
Генерал-лейтенант Ф. И. Голиков, с апреля по июль 1942 года руководивший войсками Брянского фронта. Снимок 1942 года
Сборка танков Т-34–76 на Уралвагонзаводе. Судя по технологическим особенностям боевых машин, фотоснимок был сделан в апреле-мае 1942 года. Массово эта модификация «тридцатьчетверки» была впервые применена в боях в составе танковых корпусов Красной Армии на Брянском фронте летом 1942 года
Штурмовое орудие StuG III Ausf.F меняет огневую позицию. САУ имеет камуфляж в виде желтых разводов, нанесенных на базовую серую окраску, и белый номер «274». Армейская группа «Вейхс», мотодивизия «Великая Германия», лето 1942 года
Командование 1-го гренадерского полка моторизованной дивизии «Великая Германия» на полевом совещании. Армейская группа «Вейхс», июнь-июль 1942 года
Расчет 152-мм пушки-гаубицы МЛ-20 образца 1937 года ведет огонь по германским позициям. Брянский фронт, июль 1942 года
Группа советских командиров наблюдает за обстановкой с НП, расположенного в одном из домов г. Воронежа, июль 1942 года
Экипаж тяжелого танка КВ по тревоге занимает места в своей боевой машине. Брянский Фронт, июнь-июль 1942 года
Новый командующий 40-й армией, оборонявшей Воронеж, генерал-лейтенант М. М. Попов на командном телеграфе. Справа «бодистка» гвардии ефрейтор П. Миронова, лето 1942 года
Командование 5-й танковой армии перед началом боевых действий. Слева направо: командующий 11-м танковым корпусом генерал-майор А. Ф. Попов, командующий 5-й танковой армией генерал-майор А. И. Лизюков, начальник Автобронетанкового управления Красной Армии генерал-лейтенант Я. Н. Федоренко и полковой комиссар Е. С. Усачев. Брянский фронт, июль 1942 года
Танк Т-34–76, выпущенный вначале лета на заводе № 112 «Красное Сормово», выдвигается на рубеж для атаки. Брянский фронт, предположительно 25-й танковый корпус, лето 1942 года
Средний танк Рz.Kpfw.IV Ausf.F2 и штурмовое орудие StuG III Ausf.F атакуют советские позиции. Район Воронежа, июль 1942 года
Брошенная при отступлении советских войск реактивная установка БМ-8–24 на шасси танка Т-60. Подобные системы входили в состав дивизионов гвардейских минометов танковых корпусов Красной Армии. Воронежский фронт, июль 1942 года
Командующий танковой армией «Африка» генерал-фельдмаршал Эрвин Роммель (справа) награждает Рыцарским крестом гренадера Гюнтера Хальма из 104-го панцергренадерского полка 15-й танковой дивизии. Северная Африка, лето 1942 года
Британское военное руководство в Северной Африке: слева - полный генерал Александер, справа - генерал-лейтенант Монтгомери. Снимок был сделан в середине 1942 года
Английские танкисты распаковывают бронетанковую технику, прибывшую из США. На снимке - 105-мм самоходная гаубица М7 «Прист». Северная Африка, осень 1942 года
Средний танк американского производства М4А1 «Шерман» в ожидании начала контратаки. Северная Африка, 8-я армия, 30-й армейский корпус, 10-я танковая дивизия, 1942–1943 годы
На марше полевая артиллерия 10-й танковой дивизии. Полноприводный тягач канадского производства «Форд» буксирует 94-мм (25-фунтовую) пушку-гаубицу. Северная Африка, октябрь 1942 года
Расчет выкатывает 57-мм противотанковую пушку на позицию. Это британский вариант «шестифунтовки». Северная Африка, 2 ноября 1942 года
Танк-тральщик «Скорпион», созданный на базе устаревшего танка «Матильда II». Северная Африка, 8-я армия, осень 1942 года
4 ноября 1942 года британскими войсками был захвачен в плен генерал танковых войск вермахта Вильгельм Риттер фон Тома (на переднем плане). На снимке его ведут на допрос в штаб Монтгомери. Северная Африка, 8-я армия, осень 1942 года
Оставленная на позиции 50-мм немецкая пушка Pak 38. Для маскировки она прикрыта специальной сетью. Северная Африка, ноябрь 1942 года
Брошенная при отступлении войск «оси» итальянская 75-мм самоходная установка Semovente da 75/18. Для того, чтобы увеличить броне защищенность, рубка САУ обложена траками и мешками с песком. Северная Африка, ноябрь 1942 года
Командующий 8-й армией генерал Монтгомери (справа) осматривает поле сражения из башни своего командирского танка М3 «Грант». Северная Африка, осень 1942 года
Тяжелые танки МК IV «Черчилль III», поступившие в 8-ю армию для испытаний в пустынных условиях. Они были вооружены 57-мм пушкой. Северная Африка, осень 1942 года
Прохоровское направление. На фото: генерал-лейтенант П. А. Ротмистров - командующий 5-й гвардейской танковой армией (слева) и генерал-лейтенант A. C. Жадов - командующий 5-й гвардейской танковой армией (справа). Воронежский фронт, июль 1943 года
Оперативная группа 5-й гвардейской танковой армии. Воронежский фронт, прохоровское направление, июль 1943 года
Разведчики-мотоциклисты на исходной для марша позиции. Воронежский фронт, передовое подразделение 170-й танковой бригады 18-го танкового корпуса 5-й гвардейской танковой армии, июль 1943 года
Комсомольский экипаж гвардии лейтенанта И. П. Калюжного за изучением местности предстоящего наступления. На заднем плане виден танк Т-34–76 с индивидуальным названием «Комсомолец Забайкалья». Воронежский фронт, июль 1943 года
На марше передовое подразделение 5-й гвардейской танковой армии - разведчики на бронеавтомобилях БА-64. Воронежский фронт, июль 1943 года
Самоходное орудие СУ-122 в районе Прохоровского плацдарма. Скорее всего артсамоход принадлежит 1446-му самоходно-артиллерийскому полку. Воронежский фронт, июль 1943 года
Бойцы танкоистребительного моторизованного подразделения (на «Виллисах» с противотанковыми ружьями и 45-мм пушками) в ожидании начала атаки. Воронежский фронт, июль 1943 года
Эсэсовские «Тигры» перед наступлением на Прохоровку. Группа армий «Юг», 11 июля 1943 года
Полугусеничный транспортер Sd.Kfz.10 с тактическими обозначениями 2-й панцергренадерской дивизии СС «Рейх» движется мимо подбитого советского танка британского производства МК IV «Черчилль IV». Скорее всего эта тяжелая машина принадлежала 36-му гвардейскому танковому полку прорыва. Группа армий «Юг», июль 1943 года
Подбитое нашими войсками самоходное орудие StuG III из состава 3-й панцергренадерской дивизии СС «Тотенкопф». Группа армий «Юг», июль 1943 года
Немецкие ремонтники пытаются восстановить перевернувшийся танк Рz.Kpfw.III из состава 2-й панцергренадерской дивизии СС «Рейх». Группа армий «Юг», июль 1943 года
150-мм (реально 149,7-мм) самоходные орудия «Хуммель» из 73-го артполка 1-й танковой дивизии вермахта на огневых позициях в одной из венгерских деревень. Март 1945 года
Тягач SwS буксирует 88-мм тяжелую противотанковую пушку Pak 43/41, за свою неповоротливость получившую у немецких солдат прозвище «Амбарные ворота». Венгрия, начало 1945 года
Командующий 6-й танковой армией СС Зепп Дитрих (в центре, руки в карманах) во время торжества по поводу награждения л/с 12 тд «Гитлерюгенд» наградами Рейха. Ноябрь 1944 года
Танки «Пантера» Pz.Kpfw.V из 12-й танковой дивизии СС «Гитлерюгенд» выдвигаются к линии фронта. Венгрия, март 1945 года
Инфракрасный 600-мм прожектор «Филин»(«Uhu»), смонтированный на бронетранспортере Sd.Kfz.251/21.Такие машины использовались в подразделениях «Пантер» и StuG III при ведении ночных боев, в том числе и в районе озера Балатон в марте 1945 года
Бронетранспортер Sd.Kfz.251 со смонтированными на нем двумя приборами ночного видения: ночной прицел для стрельбы из 7,92-мм пулемета МG-42, прибор для ночного вождения перед местом механика-водителя. 1945 год
Личный состав экипажа штурмового орудия StuG III с тактическим номером «111» загружает боекомплект в свою боевую машину. Венгрия, 1945 год
Советские специалисты осматривают разбитый немецкий тяжелый танк Рz.Kpfw.VI «Королевский Тигр». 3-й Украинский фронт, март 1945 года
Германский танк «Пантера» Pz.Kpfw.V,подбитый подкалиберным снарядом. Машина имеет тактический номер «431» и собственное имя - «Inga». 3-й Украинский фронт, март 1945 года
Танк Т-34–85 на марше. Наши войска готовятся нанести удар по врагу. 3-й Украинский фронт, март 1945 года
Довольно редкая фотография. Вполне боеспособный танк-истребитель Рz.IV/70(V), принадлежащий одной из танковых германских дивизий, скорее всего армейской. На переднем плане позирует член экипажа боевой машины. Группа армий «Юг», Венгрия, весна 1945 года
